Когда Камраль сел на террасе и немного выпил, к нему постепенно пришло уже почти забытое им ощущение гармонии с природой. Но теперь в этом чувстве не было ни малейшей примеси пьянящей гордыни. И хотя он только что нашел объяснение сложнейшего физического феномена, эта удача казалась ему незначительной в сравнении с постигшим его чисто личным горем. А кроме того, он подумал, что, в общем, и без его открытий темпы прогресса стали уже просто угрожающими. Человечество окончательно теряет рассудок, и научные открытия зачастую приносят больше вреда, чем пользы… И вдруг Камраль почувствовал, как он устал. Как будто в нем что-то оборвалось от напряжения. Наливая себе еще один бокал вина, он вспомнил о кристальной воде своего колодца, в которой появился загадочный и опасный фермент.
— Плохо мне, старушка, — сказал он, глядя в сумерки. — Эх, до чего ж мне скверно!
Не взять ли еще одну бутылку, подумал Камраль. Но потом решил этого не делать: ведь и так уже язык заплетается! Он поднялся, пошел на кухню, тщательно сполоснул бокал и до краев налил его водой — той самой. Подняв бокал к свету, он убедился, что вода совершенно прозрачна. Она ничем не пахла, была удивительно свежа и хороша на вкус. Камраль выпил этот бокал стоя.
На следующий день труп профессора Камраля был извлечен из колодца на его загородном участке. У колодца лежал сачок и фонарик, батарейки которого, конечно, уже сели. Рядом стояла небольшая бочка со строительным раствором. Вечером за кружкой пива те люди, что за ноги вытащили тело Камраля из воды, вспоминали, что в самом колодце было видимо-невидимо утонувших ужей — не иначе как все ужи Европы сползлись сюда, чтобы утопиться в этой прославленной воде.
— Похоже на то, — добавил, глотнув пива, один из сидевших за столом (и не смотря на глоток, голос его был хриплым), — что профессор не утонул вовсе. Эти змеи навалились на него всем скопом и придушили!
