Глаз Паука - [6]

Первый: он обвиняет всех поголовно обитателей Шадизара, включая младенцев и стариков, в заговоре против Трона Дракона и намерении свести его, Рекифеса Рендера, с ума, требует от Бельверуса прислать сюда парочку легионов и поджигает мерзкий городишко со всех четырех концов. Воспоминания о горящем Шадизаре будут единственной вещью, способной скрасить последующие годы, проведенные под замком в каземате бельверусской тюрьмы.

Второй: он плюет к демонам свинячьим на любые обязательства перед короной, разгоняет Сыскную Когорту, начинает брать взятки направо и налево, а лет через пять узурпирует власть в Шадизаре, объявляя его вольным городом. После чего из Бельверуса опять-таки заявляются карающие легионы. Недолгое, но яростное сопротивление завершается штурмом, и самозваный правитель с гордо поднятой головой отправляется на плаху. Скорбящие жители провожают его горестными воплями и забрасывают букетиками желтого лотоса… по пять сиклей за связку.

Как говорят шемские торговцы – оно мне надо?..

За минувший год Рекифес не раз и не два ощутил себя на месте того мальчика из сказки, что самоуверенно пытался ложкой вычерпать море. Он разработал и протащил через Городской Совет целый свод новых законов, направленных против уличной преступности – но все его начинания разбивались о нерадивость городской стражи и корыстолюбие чиновников. Он отправлял на плаху и в соляные копи убийц, рубил руки ворам, набивал Алронг мошенниками и вымогателями, устраивал внезапные облавы в притонах; добрался даже до нескольких квартальных «старшин» – и что же? Едва его стараниями в преступной иерархии возникало свободное место, как его тут же занимал новый бандит, ничуть не лучше предыдущего. Мало того, у некоторых хватало нахальства благодарить Сыскную Когорту и лично Его светлость за посильную помощь в «продвижении по службе»!

К тому же, как видно, на небесах сочли, что всех этих испытаний и треволнений Рекифесу Рендеру недостаточно, усугубив его и без того нелегкую жизнь вспыхнувшей на пустом месте сварой между представителями религиозных конфессий, обосновавшихся в Шадизаре. Митрианцы жаловались на поклонников – и особенно поклонниц Иштар, переманивающих красочными обрядами паству к себе. Госпожа Лейлит, верховная жрица иштарийцев, недавно приволокла многостраничный донос на маленькую общину последовательниц Дэркето, яростно кляня последних за распущенность и растление нравов. Девы Дэркето робко негодовали на туранцев, следующих суровым воинским заветам Эрлика – вплоть до полного воздержания, подумать только! – и приравнивавших капище Сладостной к обычному борделю…

Единственное, что объединяло верующих различных учений и их духовных наставников – ненависть к воспрянувшему в нынешнем году культу Затха, Паука Всезнающего и Всеведающего. Рекифес полагал, что поклонение Пауку уже давным-давно сошло на нет, а два его уцелевших храма пребывают в весьма бедственном состоянии. Однако горожане, что подтверждалось осведомителями, и в самом деле по неведомой причине вновь обратились к своему древнему божеству. Впитавшаяся в кровь подозрительность твердила месьору Рендеру: ничего хорошего от эдаких новостей ждать не приходится. Кончится все мордобитием во имя веры, а ему опять искать виновного.

Хорошо хоть, ни единая живая душа не жаловалась на нынешнего покровителя города, Обманщика. Правда, до Верховного Дознавателя дошел смутный слух о дерзкой выходке кого-то из Ночного Братства, стянувшего с алтаря одного из молелен Хранителя Воров ритуальный талисман, кольцо с отмычками. Зачем они кому-то понадобились, молва сказать затруднялась: отмычки были проржавевшими в прах и грозили вот-вот рассыпаться.

А тут еще новая беда. Пришла, как водится, откуда не ждали.

Из блистательной Тарантии вернулся в отчий дом Адриеш Тавилау, долгих пять лет постигавший разнообразные науки в стенах тарантийской Обители Мудрости. Помимо обширных знаний касательно языков и законов Материка, сей способный студиозус нахватался в Аквилонии всяческих вольнодумных идей, каковые идеи, едва появившись в Шадизаре, принялся увлеченно воплощать в жизнь. Мало того, сумел увлечь своей затеей младшую сестру, Юнру Тавилау. А затея была – ни много ни мало как выставить в самом неприглядном и смешном свете городские власти, ожиревшие и продажные, по мнению молодого Тавилау.

Острый ум Юнры, редкостное ехидство Адриеша и деньги «Торгового Дома Тавилау» быстро сделали сию непростую задачу не только выполнимой, но и весьма популярной сперва в узком кругу друзей (что было еще терпимо), а потом и среди народа. Вот этого Рекифес Рендер уже не стерпел. Господин Верховный Дознаватель еще мог, скрепя сердце, понять причины бандитской признательности. Но когда над ним начинали публично издеваться те, кого он всеми силами старался защитить, неподкупный немедиец приходил в самую настоящую ярость.

Доказательства возмутительной деятельности молодых Тавилау лежали перед ним на низком столике, придавленные, чтоб не унес случайный ветерок, тяжелым хрустальным графином.

* * *

Адриеш Тавилау не зря потратил годы и деньги своих родителей на учебу, поразив родных и знакомых своими многогранными талантами. Наиболее заметным из плодов юного пытливого ума стал «Вестник» – здоровенный лист скверно выделанной тряпичной бумаги, украшенный зарисовками городской жизни и подписями к ним, иногда довольно пространными и едкими. Раз в седмицу Тавилау изготавливали с десяток таких «Вестников», продавая или даря их своим приятелям из числа разумеющих грамоте. Поначалу содержание листков сводилось к пересказу слухов, касающихся мутных сливок шадизарского высшего света, перечнем победителей очередных скачек на Конном Ристалище, да кратким изложением городских и заграничных новостей.