Глаз дракона - [18]

Пес привел ее на лестницу, ведущую в ее комнату, но подниматься не стал, а остановился где-то под ней в темноте. Девушка вгляделась в полумрак стены и различила смутные очертания двери. «Ну и замаскировался», — удивилась Лада, а вслух спросила у пса:

— Это комната Сонэра? Ты уверен? — пес на это утвердительно гавкнул.

Лада подошла к двери и, нащупав ручку, осторожно на нее нажала. Дверь поддалась неожиданно легко, хотя выглядела снаружи очень массивной. Щедро смазанные петли не издали ни звука, провернулись с легкостью, открыв перед девушкой комнату.

Как и ее комната, комната Сонэра была круглой. Она была не слишком большой, и уютной ее мог бы посчитать разве что только аскет. Простая кровать с простым одеялом — не чета тому роскошному ложу, которое предоставлялось Ладе. Никаких излишеств, никаких украшений, голые каменные стены с полками для книг и достаточно большим окном напротив двери. Единственной дозволенной роскошью был камин и кресло перед ним, однако, не отличающееся мягкостью и дорогой обивкой. Все было просто, скромно, аскетично. У дальней стены стоял шкаф, у окна — стол и стул, на столе подсвечник, чернильница с перьями, нож для их очинки и стопка бумаги. Подсвечники стояли и на камине, однако нужны они были, видимо, только после захода солнца: окно располагалось так, что комната должна была быть хорошо освещенной весь день. Около окна стояла стойка с оружием, на этот раз вряд ли являющимся украшением, как то, что было наверху: мечи и сабли явно использовались, и не раз, были видны зазубрины, да и роскошью и избытком украшений они не отличались, хотя прекрасная сталь и безукоризненное исполнение клинка бросалось в глаза и явно стоило немалых денег. Лада покачала головой. «Вояка, — подумала она. — Оружие везде и всюду. И аскет. Для хозяина замка ну уж просто неприличный аскет. Хотя, если ему так нравится — должен же он хоть иногда отдыхать от своего богатства…» Лада погладила Олума, устроившегося на явно для него и предназначенной подстилке рядом с кроватью, еще раз оглядела комнату и вышла, позвав пса за собой.

— А теперь, — сообщила она, потрепав пса по мощному загривку, — я хочу посмотреть, где живут остальные обитатели замка. Покажешь?

Олум вместо ответа с готовностью отправился вышагивать по солнечному коридору. Лада рассмеялась и побежала за ним.

До конца дня девушка успела осмотреть, пожалуй, все помещения замка, включая кладовые и различные склады, куда пес ее так же привел. Слуги несколько пугались, увидев Олума, но Лада при них держала его за ошейник и успокаивающе улыбалась. Иногда ей даже жестами что-то объясняли, сами показывали, и Лада воочию убедилась, что слугам у Сонэра живется не так уж и плохо. Провели ее и в небольшой тренировочный зал, где Сонэр занимался фехтованием. Пока что он был пуст, но, как девушка помнила, после ужина он хотел отправиться именно сюда. До самой ночи она Сонэра не видела, исключая, конечно, ужин. Сразу после него Лада ушла снова в библиотеку, поскольку ничего интереснее нее она пока не нашла, выбрала себе книжку из тех, которые были ей понятны, и читала до самого захода солнца. Пес время от времени прибегал к ней и снова клал голову ей на колени, сидел так минут пять, нежась у нее под рукой, потом убегал, видимо, к своему хозяину. Лада только улыбалась и качала головой. Едва увидев, как солнце садится, она отложила книгу и ушла к себе в комнату.

Ее, конечно, подмывало запереть дверь. Просто ради любопытства. Однако что-то ей подсказывало, что лучше этого не делать, потому что будет плохо и двери, и ей самой. Лада с внутренним голосом согласилась, памятуя, как Сонэр взбесился от почти невинной шутки, вздохнула и, встав у окна, стала расплетать сооруженную утром прическу. Стянула ленту, помотала головой, давая волосам полежать немного свободно, пока она расплетала косички. Затем заплела свою обычную косу. Все это, учитывая задумчивость и отрешенность той, которая это все делала, заняло достаточно времени, солнце успело сесть. И едва за горизонтом погас последний его огонек, как дверь открылась и в комнату вошел Сонэр. Лада оглянулась, повернулась к нему. Сонэр, как сделал днем раньше, запер дверь, подошел к ней и, не сказав ни слова, прижал ее к себе и впился — именно впился — ей в губы поцелуем, страстным и беспощадным. Сонэр был разгорячен боем, глаза горели, руки были так горячи, что, казалось Ладе, вот-вот прожгут ткань ее костюма.

— Вот теперь не отвертишься… — услышала она хриплый шепот над ухом, потом, не выпуская из объятий, ее оттеснили к кровати и повалили на нее. И прижали настолько крепко, что при всем желании сопротивление было бы бесполезно…

Так и потекли дни для Лады. Она занималась, штурмуя непонятный язык амери, читала, бегала по замку, играя с Олумом, гуляла по его окрестностям. Как выяснилось, она несколько недооценила размеры острова, на котором находилась. Замок Рэйконов располагался на широкой платформе на вершине холма, и платформа эта закрывала все, что оставалось внизу. Как Лада вскоре обнаружила, обойдя оградную стену кругом, из замка шла неширокая, но утоптанная и удобная дорожка вниз, куда Лада, конечно, тут же и отправилась. И если раньше она недоумевала, где это Сонэр может гулять, то теперь остров открылся ей во всем своем суровом великолепии. Он целиком состоял из скал, спускавшихся к самому морю. Кое-где они были покрыты мхами, а кое-где были даже обширные полянки, где росли совсем маленькие, карликовые, прижавшиеся к земле и отчаянно вцепившиеся всеми своими корнями в камень деревца. Эти полянки были для Лады настоящей находкой: она обнаружила на них некоторые знакомые и очень хорошие травы, выгадала время и немедленно набрала несколько пучков, так что вскоре в ее комнате запахло сушившейся травой. Сонэр, впрочем, против этого не возражал, вернул ей пучки, собранные девушкой в Первую Июльскую ночь, и совершенно не мешал ей заниматься тем, что она любила. В какой-то мере он это даже поощрял, долго в тайне от нее искал в библиотеке книгу, связанную со знахарством, а когда нашел, немедленно вручил Ладе, чем ее несказанно обрадовал и удостоился звонкого поцелуя в щеку. А в конце недели, придя к ней вечером в комнату, он принес в сложенных ладонях какой-то мешочек.