Главный врач - [92]
— Где ты достал столько денег, чтобы заплатить за лечение?
— Я предложил свои услуги известному косметологу. И оперирую у него два раза в неделю. Деньги для меня сейчас — не проблема.
Она взяла его руку в свои ладони. У него красивые руки, руки ваятеля. Да, ваятеля. Он рассказывал ей, что в детстве самым любимым его занятием была лепка. Отец прочил его в скульпторы. Рядом с детской в их доме была оборудована специальная комната — нечто вроде ателье. Он занимался в ней рисованием и лепкой. Он хотел стать скульптором, потом раздумал, пошел на медицинский.
Машина проехала мимо кладбища… Аня знала: на этом кладбище много советских людей — и тех, кто умирал в лагере для перемещенных лиц, и фронтовиков, умерших в госпитале, который располагался там, где сейчас этот лагерь.
«Мертвые остаются на чужбине, — подумала Аня, — а живые должны тянуться домой».
Она посмотрела на Янсена. За все время, что она была в клинике Мюльдера, они избегали разговаривать о будущем, о ее возвращении на родину, о его поездке в Канаду. А что, если за это время что-нибудь изменилось?
— Ты не раздумал ехать в Канаду? — спросила она.
— Я могу получить паспорт хоть завтра, — ответил Янсен и, помолчав, добавил: — И для тебя тоже.
— Спасибо, — поблагодарила она. — Но я поеду только домой.
— Я могу остаться здесь, в этом городе. У меня будет хорошая работа. Ты будешь работать со мной. Ну, чем тебе не нравится здесь? Погляди на эту улицу, дома, на эту чистоту.
— Здесь только небо похоже на наше, а все остальное… Я не могу видеть этого. Домой, Матиас. Меня тянет домой… Ты даже не представляешь, как меня тянет домой.
— Это лучше было сделать раньше, — сказал он, — а теперь…
— Что теперь?
— Всегда трудно ответить на вопрос, почему ты не вернулся раньше, в сорок пятом, что делал эти два года в Германии. У нас дома очень строго спрашивают.
— Я согласна на все, Матиас.
— Даже на Сибирь?
— Сибирь — тоже Родина. Понимаешь, там везде Родина.
— Да, конечно, — грустно сказал он.
Аня вздрогнула. У нее холодок пошел меж лопаток. «Да, конечно», «Да, конечно», «Да, конечно»… Ведь точно так произносил эти слова Алексей…
Через несколько дней она получила визу. Накануне отъезда выкупала сына и, вытирая его мохнатым полотенцем, тормошила во все стороны.
— Маленький ты мой! Крепенький ты мой! Завтра мы уедем отсюда. Уедем.
— А почему?
— А потому, что это на родину, потому, что это хорошо, очень хорошо, маленький ты мой!
Перед нею маленький человек, круглолицый, крепкогрудый, с упругой кожей. У него белые зубы и шелковистые волосы. Это — ее сын, ее Алешка. Он уже совсем большой, он бегает по комнате, строит из кубиков сказочные дворцы и замки. Он без конца спрашивает обо всем. Это — ее сын, маленькое чудо, живое чудо — ее чудо.
Аня никак не могла понять, откуда идет эта радость. А между тем, это была обыкновенная радость выздоровления. Ее не с чем сравнить, потому что нет у человека большей радости, чем радость жизни.
Янсен тщательно подготовлял документы для Ани: о пребывании ее в лагерях военнопленных, из больницы лагеря для перемещенных лиц, из клиники Мюльдера и еще несколько свидетельств, заверенных нотариальной печатью.
— Напрасно ты все это, Матиас, — говорила Аня. — Ну, кому придет в голову обвинять меня в дезертирстве? Ведь все это случилось уже в конце войны, когда победа была предрешена… Ну, кому придет в голову такая нелепость?
— Эти документы тебе не повредят. Они объясняют, почему ты так долго оставалась в Германии. Отвечать на такие вопросы тебе придется…
— Матиас, а ты?.. Ведь ты не виновен. Не виновен! — в который раз повторяла она. — Ты был ранен, вот шрам на голове.
— Пустяковый шрам. И потом, кто поверит мне, что это ранение было получено действительно в ту минуту, а не когда-нибудь раньше или позже?
— Ты же сможешь объяснить, доказать, уверить.
— А я вовсе не должен доказывать. По юридическому праву судьи обязаны доказать, что я виновен.
— Но ведь этого никто не сможет доказать: нельзя доказать того, чего не было.
— Я помню, как меня судили в сорок третьем.
— Но тогда была война, Матиас. Во время войны бдительность всегда чрезмерно повышена…
— Закон не должен нарушаться никогда, ни при каких условиях.
— Я уверена — то, что произошло с тобой в сорок третьем, чистая случайность. А ты сделал из этого обобщение.
— Я не могу себя пересилить. Я уже говорил тебе: я трус. Но это когда-нибудь пройдет.
— И тогда возвращение, Матиас?
— Да, может, и возвращение!
На вокзале было шумно, как всегда перед отходом поезда.
— Время прощаться, Матиас? — тихо спросила Аня, посмотрев на часы.
— Время.
— Так до свидания, Матиас? До свидания на Родине?
— Ты будешь меня ждать?
— Я буду рада твоему возвращению, Матиас.
— Мне очень больно расставаться с тобой… Ты мне веришь?
— Верю, Матиас!
Она знала, что он рядом, тут, совсем близко, но из-за слез ничего не видела. Она смахнула пальцем слезу и снова увидела его. Он стоял опустив руки.
Алешка, как только тронулся поезд, крепко заснул. Аня прикрыла его своим жакетом, пристроилась у окна. На душе было пусто и тоскливо. Куда же девалась радость, которая совсем недавно, еще этой ночью, просто захлестывала ее? Ведь она едет домой, на родину. Она столько времени ждала этого дня, этой минуты! Почему же так быстро отхлынула радость?..
Действие романа Наума Фогеля «Капитан флагмана» развертывается на крупном современном судостроительном заводе. Автор хорошо знает своих героев – рабочих, техников, инженеров. Описывая их отношения в процессе труда, автор поднимает серьезные нравственные проблемы. Глубоко и тонко пишет Н.Фогель о современной семье, о трудностях и радостях семейного быта.Трудовая деятельность советских людей и их личная жизнь изображены писателем в их реально существующем единстве.
Советский ученый профессор Браилов со своими учениками работает над изобретением аппарата, усыпляющего на расстоянии. По мере усовершенствования этого аппарата, открываются все большие и большие возможности использования его для лечебных целей.Схему аппарата Браилова, путем шпионажа, добывает американский нейрофизиолог Эмерсон. Подстрекаемый своим шефом и друзьями из военного ведомства, Эмерсон разрабатывает сверхмощный генератор сонного торможения, испытания которого на секретном полигоне заканчиваются блестяще.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.