Главный врач - [63]
Когда Стельмаху разрешили уже ходить, он узнал, что его будут демонстрировать на городском научном обществе врачей.
— Ха! Тоже заморское чудо нашли. Но если Алексей Платонович считает нужным…
Научное общество заседало в большом конференц-зале Дома санитарной культуры. Стельмах внимательно рассматривал лепные украшения на потолке и скульптуры, размещенные в нишах между колоннами. «Интересно, что здесь было раньше? — думал он. — Дворец какого-нибудь губернатора, биржа или музей?»
В центре зала стоял большой овальный стол, накрытый красной плюшевой скатертью. Темная, немного мрачная кафедра из какого-то особого дерева возвышалась справа от стола. А слева стояла простая выкрашенная белой краской больничная кушетка. На ней и сидел Стельмах.
Людей было много, полный зал. Одних Яша видел впервые, других знал хорошо. Вот во втором ряду сидит Федосеев — худощавый старик с умными, спокойными глазами. Алексей Платонович часто приглашал его на консультацию, уважал и очень ценил. За председательским столом сидит Шубов. Его Стельмах тоже знает давно. Весной прошлого года Корепанов просил Яшу отремонтировать этому Шубову душевую колонку. Когда ремонт был закончен, Зиновий Романович налил в какой-то диковинный бокал водки, поставил его на край стола, рядом с бокалом положил деньги, отошел немного в сторону и широким жестом пригласил Стельмаха:
— Милости прошу, молодой человек!
Если бы это было предложено как-то иначе, может быть, Стельмах и не отказался — и от водки, потому что устал порядком, и от денег, потому что работа была проделана большая — два вечера провозился. Да еще и материала пришлось прикупить. Но Яше не понравилось, как Шубов поставил бокал. И как деньги положил — тоже не понравилось. Даже в улыбке Шубова было что-то обидное. Потому и отказался.
— За работу ведь, — недоумевая, смотрел на Стельмаха Шубов. — За внеурочную работу. Ну, не обижайте старика…
— Не надо! — упрямился Стельмах, складывая инструменты. — Не возьму!
— Этак вы меня, милый мой, лишаете возможности, в случае надобности, еще раз обратиться к вашей помощи.
— Почему же? Если Алексей Платонович скажет…
«Ведь вот же, — думал Стельмах по дороге домой. — И умный, кажется, человек, и врач знаменитый, говорят, а простых вещей не понимает».
Сейчас Зиновий Романович внимательно обследовал Стельмаха, потом ободряюще похлопал по плечу и произнес почему-то очень громко:
— Счастливец вы, молодой человек. Поверьте мне — счастливец!..
— А вы думаете, я сам не знаю? — ответил Стельмах.
Он видел, как все интересуются им, и его просто распирало от гордости. Интересно бы послушать, что станут говорить все эти доктора после перерыва?
Но, видно, так уж заведено у врачей, что настоящий разговор начинается, когда больной уходит.
Стельмах шагал по улице. Настроение у него было такое, что хотелось петь. Он сбил на затылок фуражку и огляделся. Черт возьми, и до чего же хорошо вокруг! И до чего же ему в жизни повезло! Во время войны, правда, не очень-то. Зато потом… Ах, и вовремя тогда появился Алексей Платонович! Да и он, Яша, тоже хорошо придумал: бросил все — и за ним… Как это говорится: если тебе уж начинает везти, так везет. От болезни избавился. Такой подлой болезни. Он же знает: от нее помереть — раз плюнуть. И с работой — тоже добро.
Под ноги Стельмаху попалась пустая консервная банка. Он лихо «зафутболил» ее, проследил, как она с грохотом скрылась в подворотне, и только потом воровато оглянулся: не видел ли кто? Затем посмотрел на часы и решительно повернул к школе сестер. Занятия скоро кончатся…
Но занятия почему-то затянулись. Видимо, дополнительный урок, думал Стельмах, прогуливаясь напротив школы. Отсюда, с противоположной стороны улицы, хорошо виден был и просторный класс, и девушки за партами, и преподавательница, неторопливо шагавшая по комнате Он пытался разглядеть, на каком месте сейчас сидит Люся, и не мог. Лишь когда сумерки окончательно сгустились и в классе стало как будто светлее, он увидел ее и обрадовался.
В конференц-зале Дома санитарной культуры выступал Шубов. Он широко улыбался и поздравлял Корепанова с блестящей операцией. Он, Шубов, старый и, как известно, опытный хирург, пожалуй, не взялся бы за такое. Это, если хотите, мужество. И он приветствует в данном случае не только великолепное исполнение, но и смелость. Даже, может быть, смелость больше, чем исполнение.
Лидия Петровна выступила тоже хорошо. Она говорила об особенностях послеоперационного ухода за такими больными, как Стельмах.
В вестибюле, после конференции, Шубов задержал Корепанова, отвел чуть в сторону и сказал, фамильярно обнимая за плечи:
— Знаете, в чем я вам завидую, Алексей Платонович? Ординатор у вас прекрасный. Ваша Лидия Петровна — просто прелесть.
— Вам тоже понравилось ее выступление? — спросил Корепанов. — Она хороший работник.
— Она жена областного прокурора. Это в тысячу раз важнее.
Корепанова передернуло. Резким движением он сбросил руку Шубова со своего плеча.
— Почему вы не сказали об этом в своем выступлении? — со злостью спросил он.
Шубов продолжал улыбаться.
— О таких вещах умные люди говорят только между собой… Да не сердитесь вы, милый человек. Ну, шутка же! Обыкновенная шутка!
Действие романа Наума Фогеля «Капитан флагмана» развертывается на крупном современном судостроительном заводе. Автор хорошо знает своих героев – рабочих, техников, инженеров. Описывая их отношения в процессе труда, автор поднимает серьезные нравственные проблемы. Глубоко и тонко пишет Н.Фогель о современной семье, о трудностях и радостях семейного быта.Трудовая деятельность советских людей и их личная жизнь изображены писателем в их реально существующем единстве.
Советский ученый профессор Браилов со своими учениками работает над изобретением аппарата, усыпляющего на расстоянии. По мере усовершенствования этого аппарата, открываются все большие и большие возможности использования его для лечебных целей.Схему аппарата Браилова, путем шпионажа, добывает американский нейрофизиолог Эмерсон. Подстрекаемый своим шефом и друзьями из военного ведомства, Эмерсон разрабатывает сверхмощный генератор сонного торможения, испытания которого на секретном полигоне заканчиваются блестяще.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.