Главный врач - [32]
Она недоуменно вздернула плечами, показала язык и отвернулась.
Чернышев работал у громадного стана. Увидев Стельмаха, он что-то крикнул, потом указал на наручные часы и выставил перед собой растопыренную пятерню: подождите пяток минут, ребята.
Никишин залюбовался работой Чернышева: громадный пресс был послушен, как ребенок.
После гудка цех сразу затих. Только моторы мостового крана время от времени заводили монотонную песню да где-то за стеной неторопливо и ровно стучал дизель.
— Сейчас только плиту сменю, — сказал Чернышев и махнул рукой крановщице.
Кран сразу же поплыл к нему. Через несколько секунд тяжелая штамповальная плита уже висела в воздухе, чуть покачиваясь. Чернышев и Стельмах шли вслед за ней, о чем-то переговариваясь. Никишин отстал немного, чтобы лучше видеть крановщицу. Но девушка не обращала на него внимания: она сосредоточенно следила за тем, как движется груз. В конце помещения остановила кран и, орудуя рычагами, отвела плиту сначала немного в сторону, потом стала опускать.
Никишина поразила точность, с которой девушка уложила груз на штабель, и он громко свистнул, чтобы выразить свое восхищение. Крановщица на мгновение обернулась в его сторону, и…
Это мгновение стало причиной катастрофы.
Чернышев успел отстегнуть один тросе, но второй натянулся, приподнял плиту, сдвинул ее с места; тогда он уперся в плиту руками. Стельмах бросился ему на помощь, но не успел: тяжелая плита упала, ударилась углом о рельсу — одну из двух, поддерживающих штабель, и придавила Чернышева.
Рельса согнулась. Штабель накренился, угрожая рухнуть. Подскочил Никишин и попытался удержать, но тут же понял, что это бессмысленно. И еще он понял, что если не удержать, штабель свалится на Чернышева и раздавит его.
Позади — стена. Никишин прижался к ней спиной. Уперся ногами в штабель. Теперь почувствовал, что удержит. Недолго, но удержит.
Стельмаху показалось, что после того, как закричал Чернышев, в цехе повисла мертвая тишина. Только минутой позже он понял, что никакой тишины не было: что-то кричала крановщица, кого-то звал на помощь старик, остановив свою вагонетку с грузом. Кричали и куда-то бежали люди.
А за стеной стучал дизель. Мощный дизель. И пол в цехе ритмично вздрагивал. В такт этому стуку покосившийся штабель тяжелых штамповальных плит тоже вздрагивал.
«Дизель надо остановить, немедленно, сию минуту», — подумал Стельмах и побежал к выходу, но тут же вернулся: все равно не успеет — Никишину долго не удержать гору сползающих штампов. И никому не удержать. И выбраться Никишину теперь тоже не удастся: как только силы оставят его, многотонная масса металла рухнет и раздавит его вместе с Чернышевым. И помочь Никишину нельзя, потому что в узком проходе между штабелем и стеной может поместиться только один человек.
Лицо у Никишина совсем побагровело от напряжения. На щеках под кожей вздулись тугие желваки.
Стельмах увидел сварщика. Тот что-то кричал и размахивал электродержателем. И еще увидел длинную двухдюймовую трубу. Он подскочил к электросварщику и вырвал электродержатель.
— Давай на полную!
Электросварщик сразу сообразил, крутнул ручку реостата и приложил заземление к трубе.
— Держись, Андрей! — крикнул Стельмах.
Через несколько секунд в руках у него был кусок отрезанной трубы с раскаленными зазубринами на конце. Не ошибся ли? Нет, не ошибся. Еще несколько секунд — и между стеной и штабелем рядом с Никишиным стояла железная труба. Никишину помогли выбраться. Он пошатывался и сплевывал кровью. Носок его ботинка дымился, обожженный концом раскаленной трубы.
Цех был полон людей, кто-то уверенно командовал подавал знаки крановщице, и штабель становился все ниже и ниже. Наконец кран подхватил и тот штамп, что прижал Чернышева. Человек в белом халате наклонило над раненым.
— Носилки!
Чернышева понесли к выходу.
Стельмах шел за носилками и все время вытирал пот со лба. Он помог поставить носилки в машину, втолкнул туда Никишина и забрался сам.
— В областную, — крикнул шоферу через окошко. — Она дежурит сегодня.
Врач посмотрел на него и молча забрался в кабину.
Ранение у Чернышева оказалось очень серьезным. На рентгенограмме виден был перелом позвонка.
Алексей с особой силой почувствовал свое положение — положение самостоятельного хирурга, отвечающего за все: и за судьбу раненого, и за его жизнь. В госпитале было легче. Там был Иван Севастьянович. Он все время был рядом, следил за каждым движением, советовал. И если что-нибудь случалось, отвечал за все тоже Иван Севастьянович, а сейчас…
Сейчас он, Корепанов, решал судьбу каждого человека. И судьбу Чернышева тоже. Ему вспомнились трудные дни сорок третьего года, когда в его отделении, в Смоленске, лежали раненные в позвоночник. Алексей много думал, прежде чем решался оперировать. Но там рядом был Иван Севастьянович. А здесь, кроме Лидии Петровны, нет никого. Правда, был еще Зиновий Романович, но за последнее время отношения с ним испортились.
Все началось с операции инвалида Отечественной войны Шевкуненко, у которого в легких вокруг осколка все время вспыхивало нагноение. Алексей знал, что таких больных Иван Севастьянович обычно оперировал, удаляя часть легкого. Но Шубов и слышать не хотел. «Вскрыть абсцесс, пересечь плевральную спайку — пожалуйста, но удалять часть легкого — нет, батенька мой».
Действие романа Наума Фогеля «Капитан флагмана» развертывается на крупном современном судостроительном заводе. Автор хорошо знает своих героев – рабочих, техников, инженеров. Описывая их отношения в процессе труда, автор поднимает серьезные нравственные проблемы. Глубоко и тонко пишет Н.Фогель о современной семье, о трудностях и радостях семейного быта.Трудовая деятельность советских людей и их личная жизнь изображены писателем в их реально существующем единстве.
Советский ученый профессор Браилов со своими учениками работает над изобретением аппарата, усыпляющего на расстоянии. По мере усовершенствования этого аппарата, открываются все большие и большие возможности использования его для лечебных целей.Схему аппарата Браилова, путем шпионажа, добывает американский нейрофизиолог Эмерсон. Подстрекаемый своим шефом и друзьями из военного ведомства, Эмерсон разрабатывает сверхмощный генератор сонного торможения, испытания которого на секретном полигоне заканчиваются блестяще.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.