Главный врач - [31]
— Не везло, значит?
— Не везло. Тут ведь, кроме знаний, еще кое-что нужно. На какие только уловки, помню, люди не шли, чтобы заполучить больных. До анекдотов доходило. Рассказывали — было это не то в десятом, не то в двенадцатом — приехал туда один врач. Женился на перезрелой девице, хорошее приданое взял и решил обосноваться. Дом купил, обставил кабинет, из Вены аппаратуру привез, а больных нет и нет. Так на какую он хитрость пошел. Каждый день с пяти часов вечера и дотемна разъезжает по городу на извозчике. Лицо озабоченное, коричневый саквояжик с инструментами в ногах. Знакомые к нему: «Зашли бы в гости вечерком, в картишки перекинуться, рюмку вина выпить». «Не могу, — говорит, — занят. Визиты все, визиты». А спустя некоторое время извозчик тот возьми и разболтай спьяна, что никаких визитов у доктора нет. Разъезжает так просто, для форсу. Пришлось бедняге бежать… Вот какие чудеса частная практика иногда выкамаривает.
— Ну, Ракитину не придется на извозчике для рекламы разъезжать. К нему народ сразу повалит: ведь в городе ни одного толкового ушника.
5
Алексей выделил для Ракитина в своем отделении две палаты и решил поставить в операционной отдельный стол. Но один из двух столов, которые в свое время были взяты на барже с трофейным имуществом, не действовал. Стельмах долго возился с ним, разобрал, сменил масло в компрессоре и стал собирать. Ему помогали Люся и две санитарки. Девушки кое-как приподняли тумбу. Стельмах, лежа на животе, старался придать ей нужное направление, чтобы вставить подвижную часть в паз станины. Но дело не ладилось: удержать тумбу девушки не могли.
Люся увидела проходившего мимо Никишина.
— Может, помог бы, — попросила.
— Деликатная штучка, — сказал Никишин, глянув на поблескивавшую эмалью тумбу.
— Между прочим, — заметил Стельмах, — эта деликатная штучка весит около пяти пудов. Троим не взяться, а одному не поднять.
— А ну-ка, девушки, отойдите.
Никишин нагнулся, поплевал на ладони, обхватил тумбу обеими руками, легко, словно она была сделана из дерева, поднял и поставил на место.
— Однако и здоров же ты, черт! — заметил Стельмах.
— Это что, — усмехнулся Никишин и подмигнул девчатам: — Детские игрушки. — Он помог Стельмаху собрать стол. Однако подъемный механизм не действовал.
Стельмах вздохнул.
— Придется опять разбирать.
— Давай помогу, — сказал Никишин.
Он давно искал предлога, чтобы помириться со Стельмахом. Ирина Михеева как-то сказала с укором:
— И чего ты взъелся на него, на Стельмаха? Он хороший парень. И все его любят. По-настоящему любят. С таким воевать — врагов наживать. Солдаты дружить должны…
Никишин тогда что-то пробормотал в свое оправдание. В душе он был согласен с Ириной, понимал: нехорошо получилось.
Они долго возились со столом.
— Придется на завод тащить, — с досадой сказал Стельмах и пошел звонить на машиностроительный.
На машиностроительном у него был друг — Ваня Чернышев. С ним Стельмах познакомился случайно. Вышел просто так, прогуляться. Свернул в переулок. Там, неподалеку от разрушенного дома, на большом ноздреватом камне сидел солдат и смотрел на развалины. На задней, сохранившейся, стене примостилась рыжая кошка и щурилась на холодное зимнее солнце. Солдат сидел сгорбившись, зажав шапку в руках. Мимо него проходили люди. Одни совсем не замечали его, другие останавливались на короткое время, потом шли дальше, озабоченные своими делами.
Стельмах тоже остановился, постоял немного, потом подошел к солдату и тронул за плечо:
— Ты что тут?
Парень посмотрел на него сухими глазами.
— Мой дом… — сказал еле слышно.
— Пойдем! — взял его за руку Стельмах. — И шапку надень: простудишься.
Солдат послушно насунул шапку на лоб, легко подхватил старенький, видавший виды вещевой мешок и зашагал рядом со Стельмахом.
— Ты когда ел? — спросил тот.
— Я вчера только приехал, — ответил солдат.
Стельмах круто повернулся.
— Ко мне пойдем. Тут недалеко.
Они крепко подружились. Вечерами часто встречались в заводском клубе, в комнате радиолюбителей. Вместе монтировали радиоприемники, потом с легким сердцем разбирали их, чтобы соорудить новые, более сложные.
До войны Чернышев работал в цехе холодной штамповки на машиностроительном и теперь вернулся туда же. На заводе у него было много друзей — и в токарном, и в слесарном. И Стельмах часто обращался к нему за помощью, когда надо было отремонтировать какой-нибудь аппарат или заменить деталь в электроприборе.
Чернышев сказал, чтоб станину привезли к обеденному перерыву. Но ездовой задержался на продуктовом складе, вернулся только к трем часам, так что к заводу Стельмах с Никишиным добрались только к концу рабочего дня.
Цех холодной штамповки занимал огромный корпус. Тут стоял неуемный грохот: натужно ухали прессы, одни редко и надсадно, другие — словно лихой танцор в бешеном переплясе, то чуть замедляя танец, то срываясь на чечетку.
Над головой подернутый синеватой дымкой плыл огромный мостовой кран, неся вдоль цеха тяжелую штамповальную плиту. Шум его моторов порой выделялся из общего грохота, порой исчезал в нем, и тогда казалось, что огромный кран движется совершенно бесшумно. В кабине сидела чумазая девчонка. Никишин встретился с ней взглядом и помахал рукой, словно старой знакомой.
Действие романа Наума Фогеля «Капитан флагмана» развертывается на крупном современном судостроительном заводе. Автор хорошо знает своих героев – рабочих, техников, инженеров. Описывая их отношения в процессе труда, автор поднимает серьезные нравственные проблемы. Глубоко и тонко пишет Н.Фогель о современной семье, о трудностях и радостях семейного быта.Трудовая деятельность советских людей и их личная жизнь изображены писателем в их реально существующем единстве.
Советский ученый профессор Браилов со своими учениками работает над изобретением аппарата, усыпляющего на расстоянии. По мере усовершенствования этого аппарата, открываются все большие и большие возможности использования его для лечебных целей.Схему аппарата Браилова, путем шпионажа, добывает американский нейрофизиолог Эмерсон. Подстрекаемый своим шефом и друзьями из военного ведомства, Эмерсон разрабатывает сверхмощный генератор сонного торможения, испытания которого на секретном полигоне заканчиваются блестяще.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.