Главная удача жизни. Повесть об Александре Шлихтере - [14]
А в Киев, к самому генерал-майору Новицкому, летели депеши…
— Читайте, что там еще? — пробубнил, почти не открывая рта, жандарм. — Скука у вас сегодня смертная!
— А я, ваше превосходительство, самый, как говорят на Подоле, цимес оставил на закуску, — сказал, складываясь почти пополам, подполковник Евецкий. — Смею вам напомнить, что студенты из Берна Шлихтеры после завершения работы в противохолерном отряде врачей Маньковского и Волкенштейна — под наблюдением урядника Ивана Жилы, о каждом знакомстве которых последний добросовестно докладывал…
— Жилу за усердие отметить, — прервал генерал.
— Выполняю, ваше превосходительство… Так вот, означенные студенты появились в городке Златополе на Киевщине, о чем донесено оттуда инспектором гимназии Волкобоем. Я дал шифровку местному исправнику действовать по обстоятельствам.
— Мудрила, — утвердительно кивнул генерал.
— И начались облавы, — продолжал Евецкий. — Вот донесение: «Через подозрительное поведение ученика восьмого класса гимназии, который посещал собрания в квартире Лувищук, Николая Иванова Розума у него 17 января был произведен обыск, причем отобрана программа социал-демократической группы «Освобождение труда» преступного содержания». Добавлю, что сей обыск в столь малом населенном пункте получил огласку, и Шлихтер и Лувищук немедленно скрываются из Златополя.
— Куда? — заревел, будто просыпаясь, Новицкий. — Ар-рестовать!
— Молодые люди, по моим расчетам, должны поехать по домам: Шлихтер — в Лубны, а Лувищук — в Каменец-Подольский. — Ехидная улыбка бродила но тонким губам Евецкого, и, казалось, открой он рот — оттуда высунется раздвоенное змеиное жало. — Указания даны.
— Заготовьте рапорт: против студентов Шлихтера и Лувищук возбуждено дело о приезде в Россию для революционной работы.
— Слушаю, — щелкнул каблуками до блеска начищенных сапог подполковник. — Может быть крупное дело, ваше превосходительство.
— Раздуть, раздуть… — поставил точку генерал Новицкий. — Третья звезда так и просится вам на погоны.
Вагон битком набит разным людом, и Шлихтер, чтобы избежать ненужных разговоров, вышел в тамбур. Подняв воротник пальто, может, и удобного для Швейцарии, не непригодного для местных морозов, пристроился у замерзшего стекла, пытаясь рассмотреть, где они едут. Но на белом фойе проплывали только тени телеграфных столбов и деревьев. Его знобило, и он жалел, что не научился курить; так напряжены были нервы.
«Ошибки одна за другой, сплошные ошибки, — думал он. — Напороться на молокососа, который сразу же выдал кружок… На холере не суметь отделаться от этого назойливого Ивана Жилы, которого легко было купить за рубль мелочью. В Берне всем раззвонили, что едем на Полтавщину, и, конечно, об этом стало известно в жандармерии. И нас ждали, ждали, это совершенно ясно! А теперь, вместо того чтобы перейти на нелегальное положение и тайком пробраться за границу, еду домой, потому что в кармане пусто и сам голодный, как церковная крыса…»
— Ромода-ан, — пропел кондуктор, открывая ключом наружную дверь вагона. — Вещички пособить вынести? — обратился он к Шлихтеру.
— Я налегке, — ответил Александр, с болью в сердце вспоминая, что чемоданы и узлы пришлось тащить одной Жене. Джентльмен называется…
Подплыла дощатая платформа, блестящая от инея. Придвинулось и приземистое здание вокзала. Вот так оно и получается, в который уж раз в этом убеждаешься, что земля круглая и, куда бы ты ни шел, все равно вернешься к родным пенатам. Правда, в Лубны железной дороги еще нет и двадцать четыре версты от Ромодана придется трястись в еврейской кибитке — «халабуде», которые здесь курсируют.
Кипяток. Камера хранения. Тележка с багажом. Одинокий носильщик с бляхой на шапке. Красноголовый дежурный по станции. Но что это?
«За мной? — подумал Шлихтер, и легкий холодок пробежал по его ногам. — Да нет, откуда им знать…»
Александр ступил на скользкие доски платформы. Прозвучал с переливами полицейский свисток. Взвилось с громким карканьем воронье, облепившее оголенные ветви развесистого тополя. На платформе затопали подошвы кованых сапог. И прямо в упор прогремел голос:
— Вы арестованы! Сопротивление бесполезно. Шаг вправо, шаг влево считаю побегом и стреляю без предупреждения!
Перед Шлихтером стоял молодой жандарм, направляя прямо в его грудь короткостволый револьвер системы «бульдог», а сам морщился, будто ожидая, что вот-вот в карманах Шлихтера взорвутся бомбы.
— Александр Григорьевич, добрый вечер! — сказал стройный высокий исправник в новенькой стального цвета шинели с блестящими серебряными пуговицами и в фуражке с голубым верхом, надетой чуть набекрень. — Мы вас еще вчерашним скорым ждали. Не вынимайте ручек из карманов, а то могут быть неприятности.
— Не имею чести знать, с кем я… — начал Александр, чувствуя, как его снова начинает знобить. Не надо было столько времени стоять в холодном тамбуре.
— А разве я не представился? Ай-яй-яй… Лубенский исправник Вязников. Прибыл вот специально вас встретить и подвезти. Проходите, господа! Здесь дело семейное… Урядник, обыскать! — и пока быстрые и опытные пальцы полицейского ощупывали, казалось, каждую нитку, исправник продолжал с принятой при разговоре с арестованными фамильярностью: — Папашу и мамашу ваших имею честь лично знать. Весьма достойные люди. Гостеприимные.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Творчество Льва Славина широко известно советскому и зарубежному читателю. Более чем за полувековую литературную деятельность им написано несколько романов, повестей, киносценариев, пьес, много рассказов и очерков. В разное время Л. Славиным опубликованы воспоминания, посвященные И. Бабелю, А. Платонову, Э. Багрицкому, Ю. Олеше, Вс. Иванову, М. Светлову. В серии «Пламенные революционеры» изданы повести Л. Славина «За нашу и вашу свободу» (1968 г.) — о Ярославе Домбровском и «Неистовый» (1973 г.) — о Виссарионе Белинском.
Валерий Осипов - автор многих произведений, посвященных проблемам современности. Его книги - «Неотправленное письмо», «Серебристый грибной дождь», «Рассказ в телеграммах», «Ускорение» и другие - хорошо знакомы читателям.Значительное место в творчестве писателя занимает историко-революционная тематика. В 1971 году в серии «Пламенные революционеры» вышла художественно-документальная повесть В. Осипова «Река рождается ручьями» об Александре Ульянове. Тепло встреченная читателями и прессой, книга выходит вторым изданием.
Армен Зурабов известен как прозаик и сценарист, автор книг рассказов и повестей «Каринка», «Клены», «Ожидание», пьесы «Лика», киноповести «Рождение». Эта книга Зурабова посвящена большевику-ленинцу, который вошел в историю под именем Камо (такова партийная кличка Семена Тер-Петросяна). Камо был человеком удивительного бесстрашия и мужества, для которого подвиг стал жизненной нормой. Писатель взял за основу последний год жизни своего героя — 1921-й, когда он готовился к поступлению в военную академию. Все события, описываемые в книге, как бы пропущены через восприятие главного героя, что дало возможность автору показать не только отважного и неуловимого Камо-боевика, борющегося с врагами революции, но и Камо, думающего о жизни страны, о Ленине, о совести.
Леонид Лиходеев широко известен как острый, наблюдательный писатель. Его фельетоны, напечатанные в «Правде», «Известиях», «Литературной газете», в журналах, издавались отдельными книгами. Он — автор романов «Я и мой автомобиль», «Четыре главы из жизни Марьи Николаевны», «Семь пятниц», а также книг «Боги, которые лепят горшки», «Цена умиления», «Искусство это искусство», «Местное время», «Тайна электричества» и др. В последнее время писатель работает над исторической темой.Его повесть «Сначала было слово» рассказывает о Петре Заичневском, который написал знаменитую прокламацию «Молодая Россия».