Глава Шарлотты - [13]

А когда становишься старше, то узнаешь, что не все истории заканчиваются хорошо. У некоторых и вовсе грустный конец. Так, конечно, интереснее, потому что не знаешь, что произойдет. Но и страшнее.

Это я к чему. Чем больше мы искали Горди Джонсона, тем больше понимали, что эта история необязательно закончится хорошо.

Мы начали с того, что просто набрали его имя в гугле. Но оказалось, что Горди Джонсонов сотни. И Горди Джонсонсов. И Гордонов Джонсонов. Знаменитый джазовый музыкант Горди Джонсон (что, как мы полагали, объясняет слух про нашего Горди Джонсона, который мы услышали от продавца из оптики). Политик Гордон Джонсонс. Рабочий-строитель Гордон Джонсон. Солдаты. Множество некрологов. Интернет не различает имена живых и имена мертвых. Каждый раз, когда мы кликали на эти имена, мы с облегчением узнавали, что это не наш Горди Джонсон. Хотя грустно, конечно, что это был чей-то еще Горди Джонсон.

Поначалу Ксимена не участвовала в поисках. Пока мы с Джун нависали над моим ноутбуком, пролистывая страницы результатов поиска в одном конце комнаты, Ксимена делала домашку или переписывалась с Майлзом в другом. Но однажды Ксимена подвинула стул поближе и заглянула нам через плечо.

– Может, вам поискать по изображениям, – предложила она.

И мы поискали. Но безрезультатно. Зато с тех пор Ксимене тоже стало интересно, что случилось с Горди Джонсоном, как и нам.

Как я узнала кое-что про Майю

Тем временем в школе все шло как обычно. Состоялась научная ярмарка. Мы с Римо получили «хорошо» за нашу диораму анатомии клетки. Я даже не ожидала такой хорошей отметки, учитывая, как мало времени я потратила на проект. Ксимена и Саванна соорудили солнечные часы. Самый интересный проект, пожалуй, был у Ави с Джеком – лампочка, которая работала на картофелине. Скорее всего, всю работу проделал Ави, ведь Джек, честно говоря, никогда особо не блистал талантами, но он был так рад получить «отлично»! Он выглядел таким лапочкой! Как маленький счастливый смайлик-лопух.

А вот мой смайлик, когда я его увидела.

В конце февраля мальчишечья война была в самом разгаре. Джун рассказывала мне все, что происходит, ведь она получала свежие сводки от Ави и Джека. По всей видимости – и Джун взяла с меня клятву, что я не проболтаюсь, – Джулиан начал подкидывать ужасно гадкие записки Джеку и Ави в шкафчики.

Мне было так их жаль!

Майя тоже их жалела. Она зациклилась на этой войне, и поначалу я никак не могла понять почему. Она никогда особо не пыталась подружиться с Ави! И Джека всегда считала болваном. Например, давным-давно, когда мы с Элли восторгались Джеком в цилиндре в роли Артфула Доджера, Майя затыкала уши и закрывала глаза, словно одна мысль о Джеке внушала ей отвращение. Так что я думала, что интерес Майи к этой войне объяснялся тем, что, несмотря на все ее странности, у нее было доброе сердце.

Я выяснила настоящую причину, случайно увидев, как Майя корпит над каким-то списком за обедом. Она наклеила в три ряда стикеры с именами всех мальчиков из нашего класса в тетрадку, где она обычно придумывает свои игры в точки. Теперь она сортировала их по трем столбикам: за Джека, за Джулиана, нейтралитет.

– Я думаю, это поможет Джеку. Он поймет, что не одинок в этой войне, – объяснила она.

И тогда я поняла: Майя влюблена в Джека! Ах, как это мило!

– Класс. – Мне не хотелось ее смущать. Я села помочь ей со списком. Мы разошлись во мнениях по поводу тех, кто держит нейтралитет. Она в конце концов уступила. Затем она переписала список на отдельный листок и сложила пополам, потом на четыре части, потом на восемь и на шестнадцать.

– Что ты собираешься с ним делать?

– Не знаю, – поправила она очки. – Не хочу, чтобы он попал в чужие руки.

– Хочешь, я передам его Джун?

– Да.

Так что я отдала список Джун, а та – Ави и Джеку. Наверное, Джун решила, что это я составила список, а я не стала ее разуверять, я ведь действительно помогала Майе с ним, так что подумала, что все в порядке.

– Как твои танцы? – в тот же день спросила Майя безразличным тоном.

Я знала, что она просто хочет быть вежливой, потому что танцы ей были до лампочки. Но я любила ее и такой. Она по крайней мере постаралась изобразить интерес.

– Обалденно! – Я откусила от бутерброда. – Миссис Атанаби – это с ума сойти!

– Ха. Миссис Чокнутаби, – не удержалась Майя.

– Да уж, отличная шутка.

– Ты как будто в спячку залегла на весь февраль! Я тебя почти не видела. Ты больше не ходишь с нами из школы домой.

Я кивнула:

– Знаю. У нас в последнее время репетиции допоздна. Но это скоро закончится. Еще несколько недель. Гала-концерт пятнадцатого марта.

– Берегитесь мартовских ид, – сказала Майя.

– О да! Точно, – ответила я, хотя понятия не имела, о чем она говорит[2].

– Хочешь посмотреть мои наброски для новой колоссальной игры в точки?

– Конечно. – Я глубоко вздохнула.

Она достала тетрадку и пустилась в пространные объяснения о том, как она перестала использовать сетки для своих точек, а теперь рисует в стиле граффити, чтобы появился «динамический эффект». Или что-то в этом роде. По правде сказать, мне было трудно уследить за ее мыслью. Я услышала только одно: «Я еще не приносила в школу свою новую игру, потому что в первый раз хотела сыграть именно с тобой».