Глава Шарлотты - [14]

– О, как мило, – почесала я голову. Какая же это скука, просто невозможно себе представить.

Она что-то продолжала говорить про точки, а я взглянула за стол Джун, чтобы отвлечься. Джун, Джек и Ави смеялись. Могу точно сказать – уж они-то не точки обсуждали! Иногда мне так хотелось набраться храбрости и сесть к ним.

Потом я посмотрела на стол Саванны. Там тоже смеялись и веселились. Саванна. Элли. Гретхен. Ксимена. Они болтали с мальчиками за столом напротив: Джулианом, Майлзом, Генри и Амосом.

– Какая же она ужасная! – Майя проследила за моим взглядом.

– Элли? – В этот момент я смотрела именно на нее.

– Нет. Ксимена Ван.

Я обернулась и посмотрела на Майю. Я знала, что она ненавидит Ксимену, но что-то в ее возмущенной интонации удивило меня.

– Что ты имеешь против Ксимены Ван? Это Элли нас бросила, помнишь? И это Саванна плохо обращалась с нами.

– Неправда, – возразила Майя. – Саванна всегда хорошо ко мне относилась. В начальной школе мы часто встречались и играли вместе.

Я покачала головой:

– Да, Майя, но начальная школа не считается. В большинстве случаев эти встречи устраивали наши мамы. А теперь мы сами решаем, с кем хотим общаться. И Саванна выбрала не общаться с нами. Элли выбрала не общаться с нами. Так же как и мы выбираем не общаться с некоторыми людьми. Это не такая уж трагедия. И точно не вина Ксимены Ван.

Майя посмотрела на стол Саванны через очки. Глядя на нее, я поняла, что она выглядит в точности так же, как в детском саду, когда мы играли в тетербол на детской площадке или устраивали квесты для цветочных фей в парке на закате. В каком-то смысле Майя не сильно выросла с тех пор. Ее лицо, очки и волосы были совершенно такими же, как раньше. Она, конечно, вытянулась. Но почти все осталось прежним. Особенно ее манера говорить, она была точно такой же.

– Нет, Элли ко мне добра, – уверенно ответила она. – И Саванна. Я виню во всем Ксимену Ван.

Как февраль еще и денег нам принес!

К концу февраля мы заработали 36 долларов!

Миссис Атанаби опаздывала на каждую репетицию. Буквально. На каждую. Репетицию.

Дошло до того, что она входила на репетицию с хрустящими долларовыми банкнотами в руках наготове. Она просто появлялась, начинала говорить, протягивала нам деньги и приступала к занятию! Этот штраф превратился в плату за вход: она платила, чтобы пройти через эти двери. Так смешно!

Где-то в середине февраля она предложила поднять штраф за опоздание с одного до пяти долларов. Она уверяла нас, что это поможет ей впредь не опаздывать.

Какое там! Совсем не сработало. И теперь, вместо того чтобы входить с долларовыми банкнотами в руке наготове, она являлась с пятидолларовыми. Она просто кидала их на наши рюкзаки у входа, не говоря ни слова. Плата за вход.

Шурх. Шурх. Шурх.

«Боже, храни Америку».

Даже Ксимена уже повторяла за нами.

Как Ксимена сделала открытие

«Вознесение» превосходит все ожидания

Мелисса Кротс, Нью-Йорк таймс, февраль 1978

«Вознесение» – мировая премьера в театре Нелли Регины – потрясающий дебют хореографа Петры Экеварри, выпускницы балетной школы Джиллиард, обладателя премии Принцессы Грейс. Гипнотизирующая интерпретация танцевальной моды 60-х в духе старых цветных фотографий времен детства автора в Восточном Гарлеме, этот танец – захватывающая и жизнеутверждающая дань уважения разношерстным, запоминающимся, но со временем забытым мелодиям десятилетия. Состоящая из сногсшибательных прыжков и новаторских па, которые выдают классическое прошлое Экеварри, эта работа создает визуальный нарратив вокруг одного танца, бугалу, в который вплетены все остальные элементы.

«Я выбрала бугалу в качестве изюминки всей композиции, – объясняет Экеварри, – потому что это единственный танец того времени, который с годами эволюционировал, отражая стили и жанры, в которых его исполняли разные музыканты и танцоры. Существует столько разных видов бугалу – латино, соул, ритм-энд-блюз, фанк, психоделик и рок-н-ролл. Этот танец – связующая нить, он находится на перекрестке всех жанров. Мы выросли в шестидесятые, и для меня и моих друзей музыка была всем. У меня не было денег на уроки танцев. Моим учителем было шоу “Американская эстрада”. А танцевальная мода тех дней – моей школой».

Экеварри начала учиться танцам только в двенадцать лет, но, когда это случилось, обратной дороги не было.

«Когда я попала в школу искусств и потом в Джиллиард, – вспоминает Экеварри, – я знала, что сделаю это. Я одержу победу. До этого никто из моих друзей не смог выбраться из нашего района. Это очень трудно».

Когда Экеварри спросили, почему она выбрала бугалу главной темой своего танца, она погрустнела.

«Пару лет назад, за год до окончания Джиллиард, я была на похоронах моей подруги – одной из девочек, которые приходили ко мне домой посмотреть “Эстраду”. Я не видела ее много лет, но слышала, что дела у нее не очень, что она связалась с плохой компанией. Ну вот, ее мама увидела меня на похоронах и сказала, что ее дочь сделала для меня подарок, на мое окончание балетной школы. Я даже представить не могла, что это!»

Экеварри показала кассету.

«Эта девочка записала для меня кассету со всеми песнями в стиле бугалу из нашего детства. Буквально со всеми. “Чайнатаун” Джасти Баррето. “Бугалу, бугалу” Како и Оркестра. “Сладкая моя, давай станцуем бугалу” Ширли Эллис. “У меня есть то, что нужно” Лу Кортни. “Время бугалу, детка!” Либерти Белл. “Эль бугалу” Латтинс. “Бугалу!” Артура Конли. “Бу-га-лу!” Одри Уинтерс. “Никто кроме меня” Хьюман Бинц. Потрясающий плейлист. Не знаю, как она смогла записать все эти песни. Но когда я слушала их, я уже знала, какой поставлю танец».