Гламур - [50]
Тщательно продумав свое дальнейшее поведение, я встала и вышла в зал. Смешавшись с толпой, я постаралась оказаться как можно ближе к тебе. Ты сидел лицом к своей подружке, опираясь локтями о стойку бара. Ты даже наклонился поближе к ней, чтобы удобнее было вести беседу. Я остановилась на расстоянии вытянутой руки, снова ощущая себя хищницей. Ты не догадывался о моем присутствии и от этого выглядел беззащитным, усиливая мое не вполне невинное возбуждение. Я ждала, все еще видимая, но незаметная и не замеченная тобою в толпе. Ты был по-прежнему увлечен разговором и видел только ее. Она же почти без передышки глотала пиво, и я поняла, что ждать осталось недолго. Мое терпение вознаградилось: всего минут через десять она встала, протиснулась мимо меня и удалилась в дамскую комнату.
Я тут же подошла и, заняв ее место, положила ладонь на твою руку. Стараясь перекричать гомон толпы и грохот музыки, я громко сказала:
– Мы ведь знакомы, верно?
Ты посмотрел с удивлением.
– Все размениваете пятерку?
– Нет, но я смотрю на вас весь вечер, и ваше лицо кажется мне знакомым.
Ты медленно покачал головой, очевидно, пытаясь понять, что происходит. Я заметила на твоем лице то характерное выражение, которое нередко возникает у мужчин при первой встрече с незнакомкой: смесь любопытства и желания показаться интересным, в общем, совершенно недвусмысленный – откровенный, если не сказать вульгарный – сигнал о сексуальной готовности. Я догадалась, что ты знавал немало женщин, всегда готов с легкостью завязать новое знакомство и не слишком склонен хранить верность. Ты увидел во мне всего лишь очередной шанс, и эта примитивная мужская реакция вызвала у меня такой трепет, как никогда прежде. Ты вел себя так, будто имел дело с совершенно нормальной, видимой женщиной.
– Не думаю, что мы встречались, – сказал ты. – Разве что где-нибудь на вечеринке.
– Вы с подружкой, ведь так?
– Ну, она… Да.
– А вы не бываете здесь один?
– Случается.
– Я собираюсь сюда на этой неделе. В среду вечером.
– Понятно, – сказал ты. – Но чего вы, собственно, хотите?
– Вы мне любопытны. Не догадываетесь почему?
– Нет. Может, просто объясните, в чем дело?
– Ерунда. Я просто немного нервничаю – не привыкла заговаривать с незнакомцами первой.
– Ах вот оно что! Ты явно испытывал неловкость. Бесцеремонная назойливость со стороны совершенно незнакомой женщины, видимо, поставила тебя в тупик. Ты, правда, говорил со мной шутливым тоном, но без насмешки. Я же была близка к полному замешательству и после первых нескольких фраз уже жалела, что вообще завела этот разговор. Я готова была сквозь землю провалиться от стыда. Щеки мои горели, я плохо понимала, что говорю. Окончательно смущенная собственным бесстыдством, я отступила на несколько шагов и нырнула в людскую гущу. Я спешно пробиралась сквозь толпу с единственным желанием спрятаться, но в глубине души пламенно надеялась, что сказанного было довольно: что мне удалось пробудить твой интерес и ты придешь на встречу со мной в назначенный вечер, хотя бы из любопытства.
Я вышла на улицу и остановилась, разгоряченная и взволнованная своей неумелой отвагой. Никогда до того я ничего подобного себе не позволяла. Я была почти уверена, что Найалл выжидает где-нибудь неподалеку. Не обнаружив явных признаков его присутствия, я глубоко вздохнула и попыталась немного успокоиться, в то же время постепенно возвращаясь к своей изначальной невидимости. Погружение в нее придает мне уверенность в себе. Я слышала шум, доносившийся из паба: разговоры, грохот музыки, стрекотание кассового аппарата, звон стаканов. Стояло лето, на улице было тепло, и шел мелкий дождь: обычное дело для Лондона в это время года. Я же о, ничего не замечала. Увидев тебя, я стала сама не своя. Меня бросало в дрожь от одной мысли, что ты общался со мной как с нормальной женщиной, и вместе с тем я досадовала на себя за свою неуклюжесть, за этот дурацкий разговор. Неужели все нормальные люди проходят через такое, когда решаются завязать беседу с человеком противоположного пола?! До сих пор гламур спасал меня от подобных переживаний.
Посетители покидали паб – иногда группами, иногда парами. Я внимательно наблюдала за центральным входом, стараясь не пропустить тебя и надеясь, что ты не выйдешь через боковую дверь. Мне хотелось увидеть тебя еще раз, прежде чем ты уйдешь, на тот случай, если мы больше не встретимся. Наконец вы появились. Вы шли под руку, и я двинулась следом, почти вплотную, надеясь услышать что-нибудь полезное, например твое имя или нечто другое, что поможет мне впоследствии отыскать тебя.
Вы направились в переулок. Я шла за вами до самой машины – красного «ниссана». Ты распахнул дверцу и продолжал держать ее широко открытой все время, пока твоя пассия устраивалась на сиденье. Потом ты сел в машину, но завел ее не сразу: вы долго целовались. Когда машина отъезжала, я постаралась запомнить номер. Если наше свидание не состоится, может быть, номер позволит тебя выследить.
Позади меня прозвучал голос Найалла:
– Сьюзен.
Так я и знала, что он поблизости. Я повернулась на голос, но Найалл был невидим. То есть он всегда невидим, однако на этот раз даже я не могла его разглядеть.
Главный герой вышел из возраста ученичества. И ему предстоит первый в его жизни выход за пределы Города, странного громоздкого сооружения, передвигающегося на колесах. Рельсы собирает впереди и снимает сзади специальная Гильдия. Наш герой — из другой гильдии — Разведчиков Будущего. Ему предстоит разведывать путь для города, но для «крещения» он должен сходить в «прошлое», в те места, где город только что прошел. И тогда выясняется, что «прошлое» и «будущее» — не просто направления, это действительно Прошлое и Будущее по отношению к тому времени, где находится город.
Смертельное соперничество двух иллюзионистов конца XIX в. дает всходы в наши дни.От двойников, близнецов и дубликатов шагу некуда ступить.Безумные теории пионера электротехники Никола Теслы приносят самые неожиданные плоды.А престиж – это совсем не то, что вы подумали.
Что день грядущий нам готовит? Как отличить звон колокольчиков от первых звуков колокола, что «звонит по тебе»? Как отличить полет фантазии от предсказания? Антиутопия – жанр, получивший в последнее время невероятную популярность. И, вероятно, не в последнюю очередь благодаря тому, что самые мрачные предсказания фантастов имеют обыкновение исполняться. Иногда – почти буквально, как у Оруэлла в зловещем «1984», иногда – частично, как у Замятина, Брэдбери и Хаксли. Случайность? Совпадение? Но ведь когда-то людей Слова считали пророками, которым иногда, яркими вспышками, открывается будущее.
«На кремации Грайан Шильд побывал первый раз в жизни.В краях, где он вырос, подобное считалась делом неслыханным, практиковалось только в особых случаях и исключительно по решению суда. Мертвецов полагалось опускать в землю, сама мысль, что тело можно сжечь, шокировала людей…».
Архипелаг Грез – обширная сеть островов. В разных странах их называют по-разному, и даже их расположение, кажется, весьма непостоянно. Одни острова напоминают громадные музыкальные инструменты, другие являются родиной смертельных созданий, третьи – детская площадка для высшего общества. Горячие ветра проносятся через Архипелаг, но война, которую ведут жители двух удаленных континентов, замирает у его границ. Роман «Островитяне» – это не только яркое описание Архипелага Грез, но и многослойное, интригующее повествование об убийстве и подозрительном наследии приятного, но определенно ненадежного рассказчика.
Кристофер Прист — молодой английский писатель-фантаст, впервые издающийся на русском языке.Научно-фантастический роман «Машина пространства» посвящен Герберту Уэллсу и сюжетно опирается на два его всемирно известных романа — «Машину времени» и «Войну миров».
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.