Гитлер против СССР - [84]

Это была не военная, а чисто политическая интрига. До периода папеновского влияния руководящие консервативные политические силы в стране, такие, как националистская партия Гугенберга, полувоенная лига «Стальной шлем», аграрная лига «Ландбунд», все время вели свою политику в том же направлении, что и рейхсвер и его генералы. Ориентировался рейхсвер на политику консерватизма; военные соображения Секта были решающими для Гугенберга, Дюстерберга и др.

Главный посредник между Сектом и Гугенбергом, полковник Николаи (бывший начальник германской контрразведки), был, например, особенно убежденным и ретивым поборником «про-восточной» ориентации рейхсвера по соображениям стратегической необходимости; он даже агитировал в Турции за желательный, по его мнению, «Русско-германский военный союз». Результатом было то, что Гутенберг — твердолобый лидер консервативной оппозиции, глава «Стального шлема», монопольный владелец большинства германских газет, распоряжавшийся всеми политическими субсидиями, выплачиваемыми тяжелой промышленностью, — разделял в то время «про-восточную» ориентацию, и поэтому на него так же, как и на Секта, резко нападал в печати Рехберг.

Даже сам Стиннес, капиталистический полубог всей реакции, человек, снабжавший деньгами организацию Гугенберга, был того же мнения. Казалось, что это положение дел не изменилось даже тогда, когда произошло первое изменение в политической «головке» реакции — смещение Секта, всемогущего до тех пор полководца рейхсвера и республики, и замена его Гинденбургом, новым президентом республики и его камарильей.

В то время не кто иной, как друг кронпринца, первый предложил в кулуарах консервативного лагеря выставить кандидатуру Гинден—бурга в президенты; естественно они оперировали чисто политическими общими аргументами, выдвигая Гинденбурга как «самого популярного человека в национальной Германии» и объединенного кандидата всех реакционных группировок. Кронпринц поддерживал эту кандидатуру как выражающую интересы династии. Официально, для народа, старый маршал должен был быть избран как символ традиций и былого величия Германии, а неофициально как уполномоченный будущей монархии.

Этот проект был даже не нов. Еще в марте 1920 г. капповский путч должен был, согласно первоначальному плану Людендорфа, полковника Бауэра, Стиннеса и кронпринца, привести в первую очередь «к избранию» Гинденбурга как «президента со специальными полномочиями», который позже должен был уступить место кронпринцу: старый маневр Мак-Магона. Гинденбург примирился с этим с самого начала и согласился на выставление своей кандидатуры только при этом условии. Он был старым солдатом своего кайзера, а кронпринц был будущим монархом (до своего избрания Гинденбург даже экстренно просил специального разрешения на это у Вильгельма II в Дорне).

Гинденбург был избран. Сект ушел. Управление государством перешло в руки хунты «третьего гвардейского полка»: Гинденбурга старшего, Гинденбурга младшего (его адъютанта), генерала Шлейхера, секретаря Мейснера. Тут-то и началась деятельность господина фон-Папена. Он завоевал хунту изнутри. Он устранил Шлейхера и полностью подчинил своему влиянию трех остальных.

Этого дворцового переворота оказалось достаточно, чтобы сверху донизу изменить всю политическую и идеологическую линию в лагере германской реакции: Гинденбург потащил за собой Гугенберга и всех остальных.

Бойкий вестфальский юнкер, элегантный уланский офицер, ближайший поверенный династии — фон-Папен был лучшим канцлером, которого мог найти монархический президент Гинденбург для своего государства. Его кандидатура была единодушно поддержана Клубом господ, кланом-братством германской аристократии, в котором заседало изрядное количество родственников Гинденбурга и его земляков. Он был политическим деятелем, внезапно, как будто бы по приказанию, ставшим представителем самой могущественной группы тяжелой про—мышленности, группы Тиссена, которая через своих эмиссаров — доктора Шахта и барона Шредера — начала настойчиво выдвигать фон-Папена (доктор Шахт оказался «старым личным другом» Рехберга). Всего этого было еще недостаточно. Но, кроме того, фон-Папен, в противоположность Брюнингу, в противоположность Шлейхеру, был единственным крупным консервативным политиком, который твердо решил замолчать большой скандал с так называемой «Восточной помощью». Это было, повидимому, решающим.

При правлении Гинденбурга восточно-эльбские помещики тем или иным способом получали от казначейства «помощь», составившую не менее нескольких миллиардов марок; эти деньги выдавались специально для погашения их частных долгов. Семья Гинденбурга также получила большое снижение налогов на свое запутавшееся в долгах поместье в Нейдеке, в Восточной Пруссии; ближайшие соседи и личные друзья Гинденбурга — Ольденбург-Янушау, граф Финкельштейн, Эйленбург и др. — получили миллионы. Это происходило тогда, когда в стране было выброшено на улицу 6 млн. безработных, которые находились на грани полного отчаяния. Партии левых угрожали раскрыть беспримерную панаму во всех ее подробностях. На карте стояла честь семьи Гинденбурга. Фон-Папен выступил с требованием: немедленно предотвратить скандал любой ценой во имя «национальных соображений». Этот человек был великим политиком. Фон-Папен и его национал-социалистские союзники должны были получить полную власть.