Гитл и камень Андромеды - [136]

Хорошо. Но тогда следует предположить, что Гитл заранее знала о моем приезде в Израиль, подсадила на пляж Женьку и отправила нас в Яффу к Каролю. Маловероятно. Скорее, иначе: Гитл узнала от Роз, что я интересуюсь Шмерлем и собираю его картины. И тогда она решила убрать Хези. Не сходится. Я познакомилась с Роз только в тот день, когда Хези засунул голову в багажник.

Ладно, пойдем с другого конца. Паньоль подсунул мне картины Шмерля по тайному сговору с Гитл. Тогда Хези укладывается в схему. А я, как последняя идиотка, пошла по следу, забрала картины и безропотно их отдала.

Опять не так.

Что значит — Хези укладывается в схему? Они не могли знать, поеду ли я за картинами вообще, а уж тем более — поеду ли в тот день. Оставим Хези в покое — его смерть была случайной, никто ничего не подпиливал. Сговора между Гитл и Паньолем не было. Все, что произошло, — цепь случайностей, которым Гитл придала видимость причинно-следственной связи своими выдумками.

Перейдем ко второму разделу. История с пропавшим годом. Какой-то суггестией Гитл удалось внушить мне мысль об этом странном событии и вызвать такую бурю в моей, не столь уж чувствительной, душе, что я превратилась в испуганную куропатку, готовую отдать картины Малаха Шмерля, которые должны были стать основой моего грядущего профессионального существования, этой идолице, которую даже ее возлюбленный Марек считал воплощением демонессы Лилит, что имеет для хасида исключительно отрицательную коннотацию. Сходится? Нет.

Нет! Ничего не сходится! Пропавший год был, реб Зейде жил, все происходило так, как происходило, но я все равно отказываюсь верить в чудеса. Не могу! Так уж устроена!

Никто не сможет меня убедить, что на мою свадьбу прибыл сам Илья-пророк со скрипкой в компании ангела смерти, играющего на гобое. Я же видела, как этот черный дьявол что-то сказал старцу и показал на Гитл. Старец вздохнул, потер щеку, но все-таки обратился к Гитл и сказал то, что сказал.

Сказал? Кто? Илья-пророк со скрипкой? Я точно сошла с ума!

Значит, не было этого. Гитл не вытанцовывала спор с Небом, как пророк Моисей под горой Нево, и не отстаивала права дождаться нового рождения своего Марека. И волшебного оркестра не было! Кто его видел? Хасиды, страстно жаждущие прихода Мессии, и несколько склонных к мистическому ощущению персонажей, вроде Чумы и моего супруга?

Но почему тогда таинственный оркестр привиделся мне?

Значит, и впрямь: усталость, духота, возбуждение, возможно, белая поганка в салате. Впрочем, я не ела салат. Я вообще ничего не ела на собственной свадьбе. Кусок в горло не лез. И выпила два, нет, три стакана вина, потому что все лезли чокаться, и бокал шампанского. На голодный желудок? Вот это оно и есть! Тогда зачем я сижу в этой машине и куда это я еду среди ночи? А Шука тоже хорош! Мог бы сказать: «Ну и свадебную ночь ты мне устроила!»

— Куда поворачивать? — спросил Шука.

— Я знаю только, где живет Роз! Едем к ней!

Шука послушно повернул руль.

Сумасшедшая Роз поймет. Или выругает и отправит к чертовой бабушке. Во всяком случае, ее мой ночной визит не удивит, и она о нем никому не расскажет.

Но у Роз было темно, и на звонок никто не отвечал. А я звонила так отчаянно, что из двери справа выглянул заспанный сосед в пижаме и сообщил, что, по его мнению, Роз сегодня и не возвращалась.

— Она всегда приносит сладости со свадьбы, знает, что наш дед ужасный сладкоежка. Но дед ждал до часа ночи своих гостинцев, да так и лег спать злой.

Значит, Роз поехала ночевать к Гитл. Это уже с концами, потому что я так и не выяснила, где живет Гитл. Что же делать?

— А что ты вообще собиралась там делать? — спросил Шука.

— Не знаю. По-моему, я сошла с ума. Мне приснилось, будто этот старик со скрипкой — Илья-пророк. И будто он велел Гитл собираться на тот свет. И будто в танце Гитл был какой-то мистический смысл. В общем, полная ерунда. Поехали домой.

Шука вздохнул и отрицательно покачал головой.

— Что?

— Необычный был танец, — сказал Шука тихо. — И музыканты необычные. Да и Гитл твоя… Хорошо бы ее найти.

Мы молча покурили в припаркованной машине.

— Давай проедем мимо автобусной станции, — предложила я. — Вдруг Роз пошла не домой, а в мастерскую? Она иногда сидит там допоздна. Может, и сегодня на нее нашла муза.

Витрина лавки Роз и впрямь светилась слабым светом. Я постучала, потом толкнула дверь и вошла. Роз сидела в своем кресле в вечернем платье. Так и не переоделась. Лицо ее распухло от слез, пробивших широкие бороздки в плотном слое штукатурки на увядших щечках.

— Вы приехали… — сказала Роз, не проставив вопросительного знака. — Все уже кончено.

— Что кончено?

— Забрали нашу Гитл.

— Куда?

Роз подняла глаза к потолку, потом смахнула с бархатной подушки, на которую опиралась, невидимую пылинку.

— Они считают, что им она нужнее. Они даже не позволили ей взглянуть на твоего сына! И что она им сделала? Что?! За все заплатила тройную, нет, десятикратную цену. А мне что теперь делать? Кому я нужна, и кто нужен мне?

— Где Гитл, Роз?!

— Ее уже увезли. Хасиды боялись, что будут делать вскрытие, а она для них святая. Вот они ее и увезли, а завтра похоронят. Но ты на похороны не ходи. Гитл так просила. Ты должна запомнить ее молодой и живой. Всю дорогу домой она только об этом и говорила. Еще просила у кого-то, чтобы дали доехать до Ришона, до дома. И вдруг такси выехало на освещенный перекресток, я взглянула — ай! Гитл совсем седая. Я глазам своим не поверила. Седая и вся сморщенная. Потом она опустила голову — и все. Ой!