Гитл и камень Андромеды - [131]

— Божественно! — и я не кривила душой.

Волосики Роз прилегли отдохнуть. Мы пили чай с пирогами, потом меня отправили в ванную, велели обсохнуть и только тогда вдели в шуршащее, пищащее и воркующее благолепие.

— Ах! — сладко вздохнула Гитл.

— Морщит под правой подмышкой, — огорченно постановила Роз.

— Не смей трогать, — улыбнулась Гитл. — Она еще похудеет до свадьбы. У нее столько хлопот! Ах да, я совсем забыла, — добавила она небрежно, — там на дне коробки — папка, которую я тебе обещала. Три рисунка Шагала — уже приданое. А там есть еще многое и даже Маурициус Готлиб. Дебора столько за своим Шукой не даст!

Как искусствовед я должна была немедленно броситься к папке, но я продолжала пить чай и лихорадочно думать, что же мне делать?

Дэби и не подумала отказаться от идеи заказать платье у Оберзона. «Мы еще посмотрим, — сказала она, — какое платье победит!» Я смотреть на это ристалище не хотела. Платье от Роз не имело соперниц. Но, увидев его, и Дебора склонила голову.

Ах, если бы все дело было только в свадебных платьях!

Паньоль вдруг объявил, что, поскольку некому вести сиротку Лялю под хупу, сделает это именно он! И прихватит с собой несколько европейских знаменитостей, чтобы было с кем разговаривать за свадебным столом. И фотокорреспондентов, конечно.

— Паньоль! — позвонила я в Париж, как уже полагалось традицией, в третьем часу ночи. — Не надо перебарщивать. Того, что ты успел совершить, вполне хватает, чтобы противостоять Симиной интриге, которую она не собирается и не может провернуть. Поезжай, пожалуйста, в свою Новую Зеландию, где тебя ждут.

— Ты уверена? — хмуро вопросил Паньоль.

Была ли я уверена?! Дэби затевала еврейскую свадьбу, которая пришлась бы по вкусу половине Америки, тогда как Гитл даже представить себе не могла, что свадьба будет нееврейской. Правда, и у меня, и у Глезеров, и у Шуки было много нерелигиозных приятелей, но эпикурейцы Паньоля — это одно, а наши приятели — другое. Да и не хотелось мне видеть ни деда под хупой, ни его насмешливых приятелей среди гостей.

Известие о том, что Паньоль не сможет прибыть на свадьбу, успокоило Глезеров, но меня только слегка ободрило. Одной трудностью меньше — это уже кое-что. Но знаете ли вы, в чем разница между еврейским самоощущением американского консерватора и хасида из Кочатина?[13] И как выглядит настоящая еврейская свадьба у одних, а как — у других?

Я не стану утомлять вас. Скажу только, что кочатинские хасиды не только не сядут за один стол с американскими консерваторами, они с ними на одном поле… Нет, оставим поле в покое. Скажем только, что Лютер и Кальвин не были столь ненавистны римскому папе, сколь ненавистны кочатинским хасидам американские реформисты. А кочатинские, как известно, способны устроить Варфоломеевскую ночь даже на свадьбе.

И откуда же возьмутся на нашей свадьбе кочатинские хасиды? А вот откуда: Гитл сообщила нескольким оставшимся в живых сообщникам реб Зейде по хасидским делам, что я планирую родить Мессию. И обе кочатинские ешивы (было бы странно, если бы за прошедшее время ешива, в которой некогда учился реб Зейде, не раскололась на две части) планировали быть в полном составе. А только одно это уже означало, что стол, за которым будет галдеть одна ешива, должен отстоять на расстоянии нескольких солнечных лет от стола, за которым будет галдеть другая ешива, потому что две соперничающие между собой хасидские ешивы так ненавидят друг друга, как каждая из них и обе они вместе взятые не способны ненавидеть даже американских реформистов.

Шука знал, что такое кочатинские хасиды, и понимал величину проблемы, но Дэби увидела в ней провиденческую миссию для себя. Пришло время помирить всех врагов внутри иудаизма, и она, Дебора-воительница, с радостью этим займется! Известие о том, что кочатинские не совсем сионисты, ее подкосило. Что же они собираются делать на нашей сионистской свадьбе, и зачем их на нее звать? Пришлось объяснить, что по сравнению с Садгорой или Сатмаром кочатинские не просто сионисты, а архисионисты! Полностью наши и почти Любавич.

Дэби растерялась. Она хотела бы приучить одного льва смирно лежать рядом с одним ягненком, но если для этого требуется не только примирить Ешива-Университет с Кочатином, но и Кочатин между собой, а потом с Садгорой, да еще и Садгору с Сатмаром — нет, это Дэби Глазер взвалить на свои плечи не могла!

Уныние моей свекрови в тот момент не поддается описанию. Ладно бы сиротка отказалась только от платья, заказанного у израильской звезды гламура Гидона Оберзона, но придется отказаться и от консервативного раввина, выписанного из Бруклина! Оценив обстановку и приняв во внимание нрав кочатинских хасидов, мы с Шукой заручились поддержкой старшего Глазера и его сыновей и пригласили раввина из уважаемых талмудистов-миснагедов, которые все равно ни кочатинских хасидов, ни американских консерваторов и реформистов за правоверных евреев не считают, а потому могут вести церемонию бракосочетания, не обращая внимания на стоны одних и вопли других.

Осталось решить, кто будет играть под хупой роль моей матери? Эта роль была отдана Гитл самой судьбой. Но Дебора возражала. Под хупой, видите ли, должны быть только самые близкие! А объяснить ей, кто такая Гитл, было совершенно невозможно. И Золушка наконец то ли вышла из себя, то ли стала самой собой.