Гиршуни - [48]

— Простите?

Я поднял голову — передо мной стоял кто-то.

— Да?

— Мы закрываем. Пожалуйста…

Я осмотрелся: зал был уже пуст, музыка смолкла, буфетчик пересчитывал свою скудную выручку. Я встал, пошатнулся, но справился со своей неожиданной… как бы это сказать?.. — несоразмерностью.

— Неужели это я?

— Конечно, это вы, — отвечал кто-то. — А мы — это мы, и мы закрываем.

Я вышел во двор. Фонарь над входом горел, хотя теперь уже можно было обойтись и без него. Почему? Да вот же — на часах около шести. Светает. Я опустил голову, чтобы не видеть чересчур много лишнего, и пошел вперед.

Вопрос: «Куда вы идете?»

Ответ: «Вперед.»

Оценка: «Пять.»

Почему именно пять? Ведь на часах около шести… Я шел и шел, а потом поднял голову и увидел арку, и вспомнил блог Милонгеры, и порадовался совпадению обстоятельств — не потому что обстоятельства были так уж хороши, а потому что радостна была сама возможность совпадения: ведь факт совпадения означает повторяемость, а повторяемость означает наличие смысла. А когда есть смысл — это хорошо, вы согласны? Я чувствую, что запутал вас, бедные… Но это не страшно, поверьте: вот сейчас мы выйдем на мост и все распутаем, вот увидите.

Я миновал арку и повернул направо, на мост. Уже почти совсем рассвело, но я не видел ничего из-за слез. Меня всего, до души моей, обливали слезы, как жидкий шоколад — твердое мороженое, как стихия — стихию, сам не знаю почему, наверное, из-за усталости. Я шел по мосту, один на мосту. Проезжали машины, но мало, так что не в счет. А что в счет? Я не знал, я остановился, я подошел к невысокому ограждению и посмотрел вниз.

Внизу лежало полусонное, почти пустое в этот предрассветный час русло хайвея. Я взялся за низенькие перила и наклонился, чтобы разглядеть побольше. Почему-то это казалось мне особенно важным. В тридцати метрах подо мной, предупредительно зарычав ввиду моего непрошеного внимания, пронесся тяжелый грузовик.

— Пошел в жопу! — прокричал я ему вслед. — Пошли вы все в жопу! Сволочи!!

Сзади скрипнули тормоза.

— Эй, ты! — произнес чей-то тревожный голос у меня за спиной. — Ты это… кончай, слышишь?

Я обернулся. В открытое окошко притулившегося к тротуару ярко-желтого геца на меня смотрело немолодое смутно знакомое женское лицо.

— Простите? — изумленно переспросил я.

— А ну, садись! Давай, давай…

Женщина решительно перегнулась через пассажирское сиденье крохотного автомобильчика и приоткрыла дверцу. При этом послышался явственный скрип ремней, и я вспомнил: это была та самая ночная проститутка, которая указала мне дорогу к милонге. Только теперь поверх своей рабочей сбруи она натянула затрапезный фланелевый халатик — из тех, что надевают домохозяйки, когда им становится окончательно наплевать на то, как они выглядят. Прежнее, уличное свое лицо женщина смыла, а может, сколола, как скалывают слой штукатурки: ни тебе подрумяненной загорелой гладкости, ни мерцающих теней, ни длинных летающих ресниц, ни ярко намалеванных губ… а вовсе даже обвисшие щеки, набрякшие веки, безобразные круги под глазами, щелевидный старушечий рот и усталость, усталость, усталость.

Я пожал плечами и подчинился. Знаете, как когда-то пелось в популярной песне: «Если женщина просит…» В конце концов, я никуда не торопился. Женщина облегченно вздохнула и тронула автомобиль.

— Редко увидишь машину такого цвета, — сказал я, чтобы что-то сказать.

— Вкус такой… — она повернула направо. — Проститутки любят яркое. Тебя куда подбросить?

— Да вот езжай прямо по Арлозорову…

Женщина кивнула, перестроилась и встала перед светофором.

— Слушай, — не выдержал я. — Ты что, днем людей развозишь?

Она искоса взглянула на меня.

— Никого я не развожу. А что тебя оттуда оттащила, так это… зачем мне грех на душу? И вообще… Сиганешь оттуда, потом Аялон перекроют, а мне домой надо, в Ришон.

— Погоди, погоди, — сказал я, начиная что-то понимать. — Ты что, решила, что я с моста прыгать собрался? С чего это вдруг?

Сердито фыркнув, она всплеснула руками.

— Да мне-то почем знать! У меня, знаешь, танцы совсем другие.

Светофор переключился, и мы ускорились вниз по улице Арлозорова.

— Нет-нет, подожди, — настаивал я. — Ну, стою я на мосту. Ну, смотрю вниз. С чего ты взяла… да еще и так, что остановилась, да еще и увезла… хрень какая-то…

— Хрень, да?.. — она тряхнула головой, словно говоря: «А-а, что тебе, дураку, объяснять…» — Хрень?.. Ну и ладно, пускай будет хрень. Далеко еще?

— Останови здесь.

Она свернула к тротуару.

— Назад не пойдешь?

— Зачем? Что я там забыл? Смотри: в этом вот здании мне зарплату дают… — я взглянул на часы. — Четверть седьмого. Самое время отбить начало рабочего дня. Спасибо за тремп.

Я открыл дверцу, и тут она сказала:

— Не возвращайся туда, слышишь?

В принципе под словом «туда» могли подразумеваться сразу несколько вариантов: например, весь район Алмазной биржи, или мост через Аялон, или даже здание моей работы… Но женщина-то имела в виду именно милонгу — я понял это, не глядя на нее, по одной лишь интонации.

— Да что это такое? — я решительно захлопнул дверцу, всем своим видом показывая, что не сдвинусь с места, пока не получу объяснения. — Ты можешь наконец растолковать мне, что происходит?