Гигиена убийцы - [18]
— Чтобы пришить пуговицу или почесать нос, тоже служит рука.
— Как вы тривиальны! Впрочем, что это доказывает? Низменное применение не мешает высокому.
— А мастурбация — это высокое применение руки?
— Еще какое высокое! Простая скромная рука способна одна воспроизвести такое сложное, требующее затрат, трудное в осуществлении и отягощенное моральными категориями действо, как секс, — это ли не диво? Славная рука, безотказная и непритязательная, доставляет не меньше (если не больше!) удовольствия, чем докучливая и дорогостоящая женщина, — это ли не чудо?
— Разумеется, если таков ваш взгляд на вещи…
— Но ведь я прав, молодой человек! Вы не согласны?
— Послушайте, господин Тах, интервью даете вы, а не я.
— Иными словами, себе вы отвели более выгодную роль.
— Если это вас обрадует, моя роль пока не так уж выгодна. Вы меня уже не раз посадили в лужу.
— Меня это действительно радует.
— Ладно. Вернемся к нашим органам. Повторю по порядку: перо, муди, елдак, губы, ухо и рука. Все?
— А вам этого мало?
— Не знаю. Я представлял себе совсем другое.
— Вот как? Что же вам еще нужно? Вульва? Простата?
— На этот раз пошлость сказали вы. Нет. Можете размазать меня по стенке, но я думал, что требуется еще и сердце.
— Сердце? Боже милостивый, зачем?
— Чтобы чувствовать. Чтобы любить.
— Сердце тут совершенно ни при чем. Для этого есть муди, елдак, губы и рука. Их вполне достаточно.
— Вы чересчур циничны. Я никогда с этим не соглашусь.
— На здоровье, ваше мнение никому не интересно, как вы сами меня уверяли минуту назад. И ничего циничного я, по-моему, не сказал. Любовь и прочие чувства вырабатываются нашими органами, в этом мы с вами согласны; мы расходимся только насчет того, какими именно. По вашему мнению, это феномен сердечно-сосудистого происхождения. Я же не возмущаюсь и не бросаюсь громкими словами, правда? Я всего лишь думаю, что ваши анатомические теории весьма своеобразны и поэтому не лишены интереса.
— Господин Тах, ну зачем вы прикидываетесь, будто не понимаете?
— Что вы несете? Я прикидываюсь? Я и не думаю, нахал!
— Все же, когда я говорю о сердце, вы прекрасно знаете, что я не имею в виду орган!
— Да ну? А что вы имеете в виду?
— Способность чувствовать, переживать, любить наконец!
— И все это в каком-то мышечном мешке, полном холестерина!
— Ну хватит, господин Тах, мне даже не смешно вас слушать.
— Естественно, это мне смешно вас слушать. Что вы талдычите мне о вещах, не имеющих никакого отношения к теме нашей беседы?
— Вы осмелитесь утверждать, что литература не имеет никакого отношения к чувствам?
— Видите ли, молодой человек, мне кажется, что в слово «чувство» мы с вами вкладываем разный смысл. Для меня, когда хочется врезать кому-то по морде — это чувство. А для вас чувство — размазанные сопли в рубрике «Сердечная почта» женского журнальчика.
— А что это такое для вас?
— Для меня — так, настроение, красивая и насквозь криводушная историйка, которой люди тешат себя, мол, мы достойны называться людьми, уж так им хочется верить, что, даже справляя большую нужду, они преисполнены духовности. Особенно женщины горазды на такие выдумки, потому что при их работе свободна голова. А ведь это одна из отличительных черт рода человеческого — наш мозг считает себя обязанным функционировать постоянно, даже когда это ни к чему. Прискорбная техническая недоработка — в ней корень всех людских бед. Чем предаться благородной праздности, вкушать покой, подобно спящей на солнце змее, мозг домохозяйки кипит от ярости, не в силах вынести бездействия, и выдает сценарии один другого глупее и претенциознее — они тем более претенциозны, чем унизительней кажется самой домохозяйке ее труд. Какая все-таки дичь, ведь нет ничего унизительного в том, чтобы пылесосить или чистить сортир, — это просто надо делать, вот и все. Но женщины вечно воображают, что родились для некой высокой миссии. Большинство мужчин, впрочем, тоже, правда, они не так на этом зацикливаются, поскольку их мозги заняты бюджетом, карьерой, стукачеством и налоговыми декларациями, так что досужим вымыслам приходится потесниться.
— По-моему, вы немного отстали от жизни. Женщины в наше время работают наравне с мужчинами и обременены теми же заботами.
— Как вы наивны! Они же просто делают вид. Загляните в их рабочие столы — ящики набиты лаком для ногтей и женскими журналами. Нынешние женщины еще хуже домохозяек былых времен — те хоть какую-то пользу приносили. Теперь же они день-деньской обсуждают с коллегами такие животрепещущие темы, как личная жизнь и лишний вес, что по сути одно и то же. Когда их вконец одолевает скука, они перепихиваются со своими начальниками и счастливы от сознания, что сумели напакостить ближним. Для женского пола это венец карьеры. Ломая чью-то жизнь, женщина считает сей подвиг высшим доказательством своей духовности. «Я навалила дерьма — значит, у меня есть душа» — вот как они рассуждают.
— Послушав вас, невольно задумаешься, нет ли у вас личной обиды на женщин.
— Еще бы! Одна из них дала мне жизнь, хотя я ее об этом не просил.
— Вы говорите как трудный подросток.
— Ошибаетесь: я давно трудный переросток.
Разговоры с незнакомцами добром не кончаются, тем более в романах Нотомб. Сидя в аэропорту в ожидании отложенного рейса, Ангюст вынужден терпеть болтовню докучливого голландца со странным именем Текстор Тексель. Заставить его замолчать можно только одним способом — говорить самому. И Ангюст попадается в эту западню. Оказавшись игрушкой в руках Текселя, он проходит все круги ада.Перевод с французского Игорь Попов и Наталья Попова.
«Словарь имен собственных» – один из самых необычных романов блистательной Амели Нотомб. Состязаясь в построении сюжета с великим мэтром театра абсурда Эженом Ионеско, Нотомб помещает и себя в пространство стилизованного кошмара, как бы призывая читателяне все сочиненное ею понимать буквально. Девочка, носящая редкое и труднопроизносимое имя – Плектруда, появляется на свет при весьма печальных обстоятельствах: ее девятнадцатилетняя мать за месяц до родов застрелила мужа и, родив ребенка в тюрьме, повесилась.
Блистательная Амели Нотомб, бельгийская писательница с мировой известностью, выпускает каждый год по роману. В эту книгу вошли два последних – двадцать девятый и тридцатый по счету, оба отчасти автобиографические. «Аэростаты» – история брюссельской студентки по имени Анж. Взявшись давать уроки литературы выпускнику лицея, она попадает в странную, почти нереальную обстановку богатого особняка, где ее шестнадцатилетнего ученика держат фактически взаперти. Чтение великих книг сближает их. Оба с трудом пытаются найти свое место в современной жизни и чем-то напоминают старинные аэростаты, которыми увлекается влюбленный в свою учительницу подросток.
«Страх и трепет» — самый знаменитый роман бельгийки Амели Нотомб. Он номинировался на Гонкуровскую премию, был удостоен премии Французской академии (Гран-при за лучший роман, 1999) и переведен на десятки языков.В основе книги — реальный факт авторской биографии: окончив университет, Нотомб год проработала в крупной токийской компании. Амели родилась в Японии и теперь возвращается туда как на долгожданную родину, чтобы остаться навсегда. Но попытки соблюдать японские традиции и обычаи всякий раз приводят к неприятностям и оборачиваются жестокими уроками.
Любить так, чтобы ради любви пойти на преступление, – разве такого не может быть? А любить так, чтобы обречь на муки или даже лишить жизни любимого человека, лишь бы он больше никогда никому не принадлежал, – такое часто случается?Романы Амели Нотомб «Преступление» и «Ртуть» – блестящий опыт проникновения в тайные уголки человеческой души. Это истории преступлений, порожденных темными разрушительными страстями, истории великой любви, несущей смерть.
Впервые на русском – два новых романа Амели Нотомб.Порой мы подолгу гадаем, откуда в нас та или иная черта, отчего мы поступаем так или иначе. Ключи к разгадке лежат в детстве, раннем детстве. Его события ложатся на дальние полки подсознания и оттуда тайно управляют нашими поступками. Знаменитая французская писательница Амели Нотомб провела свое детство и юность за морями-океанами, в далекой Японии, где ее отец находился на дипломатической службе, и именно эта страна для нее навсегда определила вкус счастья.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.