Гидеон из Девятого дома - [108]

Харроу прошла мимо гобелена, за которым скрывались тайный коридор и заброшенная ликторская лаборатория, где умерла Жанмари, и открыла большую темную дверь, ведущую к бассейну. Там она кинула на пол две крупные костяшки, которые вытащила из кармана. Из каждой развернулся огромный скелет. Они встали перед дверью, сцепили локти и перекрыли вход. Харроу швырнула еще горсть костяных осколков, похожих на бледные зерна. Скелеты вставали, расправляя кости, как будто выскакивая из-под земли. Они образовали заслон по периметру комнаты, прижались позвонками к древним плиткам и замерли. Они стояли плечом к плечу, как охранники или подозрительные дуэньи.

Харроу повернулась к Гидеон. Глаза у нее были черные и непроницаемые, как гравитационный коллапс.

– Пришло время… – Она сделала глубокий вдох и расстегнула рясу. Черная ткань спала с худых плеч и свалилась кучей под ноги. – Все тебе рассказать.

– О, ну слава богу, – истерично заявила Гидеон, сильно смущенная – у нее внезапно резко подскочил пульс.

– Заткнись и лезь в бассейн.

Это было так неожиданно, что она не стала задавать вопросов, жаловаться или даже колебаться. Гидеон расстегнула рясу, сняла сапоги, отстегнула рапиру и пояс с кастетом. Харроу, кажется, собиралась войти в зеленоватую воду прямо в брюках и рубашке, поэтому Гидеон решила, что какого вообще хрена, и нырнула почти одетой. Прыгнула она смело. Вода плеснула вверх, залила каменные бортики бассейна, зашипела и запенилась. Сразу же пришло гадостное ощущение воды, заливающейся в трусы. Гидеон чуть не захлебнулась, дернула головой, выплюнула жидкость, теплую, как кровь.

Подумав секундочку, Харроу тоже залезла в бассейн – осторожно соскользнула у стеночки и вошла в воду, как черный нож. Она исчезла под водой, потом всплыла, хватая ртом воздух и колотя руками. Все впечатление от ее выпендрежного нырка смазалось.

Она повернулась к Гидеон и шлепала по воде, пока не сумела нащупать ногами дно.

– Мы здесь по делу?

Голоса гулко отдавались от стен.

– У Девятого дома есть секрет, Нав, – сказала Харроу. Она говорила спокойно, ровно и серьезно, как никогда раньше. – Его знает только моя семья. И даже мы его никогда не обсуждаем, если только – так решила моя мать – мы не находимся в соленой воде. Для этого у нас был церемониальный бассейн, спрятанный от остального Дома. Холодный и глубокий. Я ненавидела в нем торчать. Но моя мать мертва, и теперь я понимаю, что, если уж я собираюсь выдать главную сокровенную тайну своей семьи, я должна, по крайней мере, не нарушать ее правило.

Гидеон заморгала:

– Ты что, серьезно? Реально? Значит, пора?

– Пора, – согласилась Харрохак.

Гидеон провела руками по волосам. Струйки сбегали по шее, затекали за размокший воротник.

– Почему? – только и спросила она.

– Причины разнообразны, – пояснила некромантка. Краска в воде расплывалась, делая ее похожей на черно-белую размокшую картинку. – Я… собиралась рассказать тебе кое-что раньше. Отцензурированную версию. А потом ты заглянула в мой шкаф… если бы я озвучила свои подозрения относительно куклы Септимус в первый день, этого ничего не случилось бы.

– В первый день?

– Сито. Как думаешь, я могла управлять своими родителями пять лет и ничему не научиться?

Где-то внутри Гидеон, вместе с парой литров соленой воды, заплескался гнев.

– Какого хера ты мне ничего не сказала, когда его убила?

– Я его не убивала, – резко ответила Харрохак, – его убил кто-то другой, клинком в сердце, насколько я могу судить, хотя у меня была всего пара минут, а потом пришлось бежать. Я использовала самую малость теоремы, когда он вдруг развалился. Я взяла голову и убежала, потому что мне показалось, что кто-то идет. Это было ночью после испытания с энтропийным полем.

– Да нет, жопа ты такая, – холодно пояснила Гидеон, – почему ты мне не сказала до того, как отправила Жанмари Шатур и ее некроманта в лабораторию искать чувака, который лежал в твоем шкафу? Почему ты не нашла секундочки сказать что-то вроде: «Давайте не будем посылать двух детей на растерзание огромной костяной хрени»?

Харроу резко выдохнула.

– Я запаниковала. Я думала, что отправляю вас в тупик, а реальную опасность представляют Секстус и Септимус, что любой из них может устроить на вас засаду и разумнее всего взять их на себя. Я хотела освободить вас от дуэли некромантов. Тогда мне казалось, что это довольно изящное решение.

– Нонагесимус, тебе нужно было задержать нас, сказать, что ты психуешь. Сказать, что рыцарь Дульсинеи – чертова мумия…

– У меня были причины считать, что ты веришь ей больше, чем мне.

Лицо Гидеон приняло эталонное выражение типа: «Ты что, шутишь?» Харроу же потерла лоб ладонью, стерев при этом большую часть скелета.

– Я думала, что ты ненадежна, – желчно продолжила она, – я предполагала, что ты предположишь, будто я расчленила куклу намеренно, и пойдешь прямиком к Седьмой. Я хотела изучить вопрос достаточно, чтобы представить тебе готовый ответ. Я не представляла, чем это обернется для Четвертого дома. Девятый дом по уши в чертовых долгах, и расходы скоро меня погубят. Я не хотела причинять тебе боль, Сито! Я не хотела нарушать твое… равновесие.