Гибельное море - [88]

Тит уставился на нее, ощущая, будто попал в огромную ловушку, слишком глубокую, чтобы сбежать.

– О чем ты?

– Точно не знаю и не уверена, что хочу знать. – Рука Фэрфакс взлетела к горлу. – Защити меня Фортуна, это почти то же, что сказала леди Уинтервейл.

– Что? Когда?

– Я только от леди Уинтервейл, и она сказала, что по пути в Гренобль они с сыном расстались больше, чем на семьдесят два часа.

Разговор о Лиходее еще оставался свеж в памяти, и в голове Тита громко зазвенел гонг: семьдесят два часа – это порог для самых сильных контактных заклинаний.

– Такое время требуется провести в прямом контакте с кем-то, чтобы... чтобы...

Семидесятидвухчасовое исчезновение.

А по возвращении юноша, едва способный зажечь свечу своей магией стихий, оказался достаточно силен, чтобы создать зрелищный водоворот.

Защити его Фортуна.

– Средство, которое я дал Уинтервейлу и которое вызвало у него судороги... Ты знаешь, что такое «нематериальное вторжение»?

Фэрфакс придушенно охнула:

– Я слышала об этом прежде. Коллега учителя Хейвуда изучал оккультизм. Ведь сказать, что кто-то подвергся нематериальному вторжению, – это более многословный способ назвать человека одержимым?

«Одержимым…»

– Защити нас всех Фортуна. – Она внезапно охрипла. – Ты дал Уинтервейлу экзорцистское средство?

В самом деле?

– А что случится, если дать его по ошибке?

– Ничего. Именно так обнаруживали, одержим человек или притворяется. Подсыпали в еду средство, и если не было реакции, то это лишь игра. Но если у испытуемого начинались судороги...

Они в ужасе смотрели друг на друга. Именно это произошло с Уинтервейлом.

А затем Тит в панике затолкнул ему в глотку королевскую дозу панацеи. Единственная цель панацеи – стабилизация всей системы. Лекарство остановило изгнание и все сражения, которые могло вести тело Уинтервейла в попытке избавиться от того, что им овладело.

Тит вспомнил сигнал бедствия, сообщивший ему о присутствии Уинтервейла. И слова Фэрфакс: «На месте леди Уинтервейл я бы вывела из строя сигнал бедствия на спасательной шлюпке. Вероятно, это и позволило Атлантиде выследить Уинтервейла».

А если сигнал намеренно снова включили, чтобы Тит наверняка все увидел?

Они уже пришли к заключению, что Лиходей способен «ездить» в других телах, похожих на его собственное. Кто может сказать, что он не в силах управлять телом, отличным от своего?

– Измеритель здоровья определил у Уинтервейла умственную нестабильность, – услышал Тит свой практически ровный голос. – Что, если это именно так и есть?

– И неспособность Уинтервейла ходить без помощи... Должно быть, она вызвана тем, что он совершенно не похож на управляемое им тело, – добавила Фэрфакс. – Вот почему до сих пор Лиходей использовал только похожие тела – вероятно, мозг не может настолько обмануть себя, чтобы все контролировать, если лицо выглядит иначе.

– И охрана возле дома миссис Долиш – ее не было в начале семестра. Стражники появились только после водоворота.

Их поставили не для того, чтобы наблюдать за Титом, как он считал, но для обеспечения безопасности кого-то другого.

Фэрфакс потянула за воротничок, словно он стал слишком тесным.

– Я всегда считала чудом, что Атлантида позволила тебе вернуться в школу в этом семестре. Не стоило.

Икар Халкедон был прав. Когда великая комета появилась и исчезла, Лиходей действительно вошел в пансион миссис Долиш. В теле Уинтервейла. А Уэст исчез, потому что, на свою беду, походил на Лиходея. И тот всегда мог использовать еще запасные части.

– Но я по-прежнему не понимаю, для чего все это, – продолжала Фэрфакс. – Чего Лиходей пытается добиться?

Тит схватил ее за плечи:

– Тебя, разве не видишь? Он не смог найти тебя раньше, и все эти трюки нужны, чтобы добраться до моего разума. Ведь в случае удачи ему открылись бы все мои секреты. После случившегося в прошлый раз нет возможности подвергнуть меня новой инквизиции, не спровоцировав войну. Да и нет в его распоряжении сколько-нибудь сильного мага мысли после того, как я убил инквизитора. А обычные заклинания для контроля памяти или ума на меня не действуют, поскольку наследники дома Элберона с рождения защищены от подобных махинаций. Единственный способ для Лиходея проникнуть в мой мозг – контакт-зависимые заклинания.

Фэрфакс вздрогнула:

– Вот почему он всегда хотел, чтобы ты поддерживал его при ходьбе. И потому же напал на Кашкари с книгой и черепицей, ведь тот мешал его стремлению попытаться накопить достаточное время прямого контакта с тобой.

– Но он все еще не набрал это время. Так что пока я в безопасности. И ты тоже. И...

Дверь резко распахнулась. Тит чуть не проделал дыру в стене, прежде чем понял, что это всего лишь Кашкари.

– Я знаю, кто ты, – объявил индиец.

Фэрфакс пошатнулась, но быстро пришла в себя:

– Я уже говорил тебе, кто я. Я охранник принца.

Кашкари закрыл дверь.

– Ты девушка, вызвавшая молнию.

Тит заслонил Фэрфакс собой и вытянув палочку:

– Если ты...

– Конечно, нет. Я просто был в шоке и хотел знать наверняка.

– Ты ни с того ни с сего догадался? – резко спросил Тит. – И где Уинтервейл? Он здесь?

– Нет, он все еще болтается возле часовни – миссис Хэнкок за ним присматривает. А я угадал, потому что Робертс показывал фотографии, сделанные несколько недель назад.