Гибель отложим на завтра. Дилогия - [275]

— Э, нет, захотел слушать, так слушай.

— Валяй уже, — махнул рукой Видольд.

— Я не знаю, какими силами обладали эти вроде бы обычные смертные. Но — будь проклята их любовь — не захотели умирать и расставаться друг с другом. Не знаю, какой страшный обряд они провели, чтобы сохранить свой мир и друг друга. Но обряд действительно был страшным. И мощным. Как мертвеца оживляют, превращают в тупое ходячее тело, так и они оживили этот свой мир. Он не погиб, но и не переродился. Дух покинул его, он начал медленно, неотвратимо загнивать. А эти двое умерли заурядной смертью от старости, но при этом обрекли себя на долгие, почти бесконечные скитания. Теперь их кидает из мира в мир, каждый раз в новых обличьях, лишенных памяти, пока…

— Не продолжай, я понял, — отмахнулся Видольд. — Какие-то хранящие силы играют ими. Глупцы оказываются в мирах, которым грозит опасность. Хотят исправить последствия своей дурости, убить то, что должно было умереть когда-то давно. Но вместо этого спасают. Вот уж насмешка Непознаваемых…

— И так будет, пока их не забросит в тот изначальный мир, что все еще гниет по их вине.

— Пока круг не замкнется.

— Да, пока круг не замкнется. Проклятые близнецы! Убили дочь моего бедного мальчика, вызвали жалкую игру стихий, которая уничтожила несколько жалких государств — а я осталась ни с чем! Эти братья обязаны были друг друга ненавидеть! Ненависть — это было самое главное, самое основное! Убийство из милости или случайное ничего бы не дало! Но Аданэй утратил все чувства и, самое важное, ненависть к брату. И я проиграла. Да будь они прокляты, эти вечные скитальцы! — прокричала Шаазар в ярости, а Видольд рассмеялся.

— Успокойся, чудище, они и без тебя прокляты.

— Все равно, — прошипела Шаазар, — лишним не будет.

— Что теперь, ведьма, опять уснешь до лучших времен?

Шаазар задумалась:

— Вообще-то нет. Ведь пока братья живы, ничего не потеряно. Ненависть, знаешь ли, такое прелестное чувство, что способно возродиться из едва тлеющей искры. Особенно, если на эту искру как следует подуть.

— Ты кое о чем забыла, Шаази. Я, Видольдо Велэско, не намерен терять свою жизнь. И раз уж я открыл взор…

— Значит, теперь ты начнешь мне мешать, только и всего. Не впервые, правда? Ведь мы с тобой уже не раз были и друзьями, и врагами.

— И даже любовниками, — глумливо ухмыльнулся Видольд. — Причем во всех ипостасях ты мне проигрывала.

Шаазар поморщилась и кисло улыбнулась:

— В этот раз не проиграю.

— Уверена? Мне достаточно убить мальчишку.

— Которого, интересно? Умного или красивого? — она хихикнула. — Подозреваю, что второго. К первому ты слишком привязан. Да-да, теперь я вижу: ты какое-то время находился возле него. Хотя не понимаю, почему тогда ты не вернул его из Мира Теней, почему это пришлось делать мне?

— Потому что с некоторых пор я избегаю вмешиваться в судьбы людей.

— Это с каких таких пор? В судьбу их дальнего предка ты еще как вмешался. Помнишь его? Теперь-то, открыв взор, ты видишь, что эти братья — его потомки?

— Вижу.

— Но не хочешь вспоминать? Естественно — ничтожный смертный, который умудрился обыграть Великого Велэско! Тебе даже пришлось убить его. А теперь ты оказался рядом с его потомком. Очередная насмешка Непознаваемых, как мило! — Шаазар откровенно издевалась, но мужчину это как будто не трогало.

— Наговорилась, чудище? — усмехнулся он. — Тебе ли не знать: его род был одарен. Или проклят. Он не мог прерваться. Так что тот смертный был не ничтожным, а довольно необычным. В нем жила Сила.

— Теперь она живет в братьях, — промурлыкала Шаазар. — А Сила, уничтожающая сама себя, опасна. Через это Хаос и нашел лазейку. И снова найдет. Я помогу.

— По-твоему, все так просто? Тогда объясни, почему раньше подобная ерунда не случилась?

— Ну, — пожала плечами Шаазар, — может, никто из их предков не испытывал особой ненависти друг к другу?

— Даже из-за наследства? — хохотнул Ворон. — Какая скука…

— Люди вообще скучные существа. Хотя у меня появилась мыслишка… Думаю, напоследок мне не помешает прожить еще одну человеческую жизнь.

— Что это ты задумала? — Видольд подозрительно вгляделся в лицо Шаазар, и глаза его осветила догадка:

— Эй! — воскликнул он. — Оставь мальчика в покое, ему и так досталось.

— О чем ты, Видо? Я не сделаю ему ничего дурного.

— Когда это встреча с тобой хоть кому-то принесла что-то хорошее?

— Все случается в первый раз, — пропела Шаазар. — Сначала я заменю ему дочь, а потом — жену.

— Да чтоб Тьма пожрала твою печень! Ты мир решила уничтожить, или со смертным поиграться?

— Одно другому не мешает.

— Ладно, насчет этого красавчика — дело твое. А о гибели мира — забудь. Из-за твоей дури я умирать не собираюсь.

— А придется.

Видольд расхохотался:

— Ты прелесть, Шаази. Столько поражений, а спеси не убавилось.

— Меня такой создали, помнишь? — проворковала Шаазар, на секунду умолкла, и проронила: — Твой подопечный возвращается.

Глаза Видольда полыхнули белым, и он пробормотал:

— Точно. Заболтала ты меня. Но я рад был тебя увидеть, а то и позабыл уже, как ты великолепна. Как член Гхарта, Богами клянусь!

И добавил, весело подмигнув:

— Но учти, враг мой, при следующей встрече я уже не буду столь мил.