Гибель отложим на завтра. Дилогия - [237]

Вот он спешил по коридору в тронную залу. Там собрались советники, там все ждали его, кхана, правителя. Он открыл дверь и тут же сознание перевернулось. Он вдруг понял, что всего лишь простой служка, которому снился долгий сон про то, что якобы он — кхан. А кто же на самом деле повелитель империи под названием Отерхейн? Вот он — восседает на троне, светловолосый и ясноглазый. Аданэй! И Элимер услышал собственный голос, который произнес:

— Вино, повелитель, — и его руки вручили кхану кубок, а спина согнулась в поклоне.

Аданэй сделал глоток, поморщился и в злости выплеснул янтарную жидкость ему в лицо.

— Что за дрянь ты принес, грязный раб! — крикнул он и приказал молчаливо стоящей страже отвесить ему, Элимеру, десять ударов плетью.

— Прости, повелитель, — услышал он свое бормотание. Отступил назад, готовясь быть схваченным стражниками.

Но те вдруг исчезали и теперь Элимер увидел у ног кхана — у ног брата — множество красивых женщин, которые смотрели на того с умилением, целовали его руки и ласкали стопы. И с ужасом заметил среди них знакомое лицо — Шейра. Вот она, прижалась к коленям Аданэя. А он погладил ее по волосам, рванул с ее плеч одежду, и она сладко простонала.

Элимер все вспомнил! Ведь это его враг восседал сейчас на троне, на котором должен сидеть он. Элимер зарычал и бросился на брата. У него не было оружия, он бросился с кулаками. Потаскухи Аданэя с визгом бросились в стороны. А он принялся яростно молотить по ненавистной физиономии, он сломал ему нос, разбил губы, почувствовал соленые брызги крови, а потом увидел, что напротив него вовсе не лицо Аданэя, а его собственное, Элимера лицо. И избивает он сам себя.

Тут он проснулся. В холодном поту и, как следовало ожидать, с болью.

«Слава Богам, только сон», — с облегчением выдохнул Элимер, но чувствовал, что тошнотворный осадок не покинет его весь день. Он глотнул из кувшина прохладной воды, а остатки вылил себе в лицо, пытаясь смыть и боль, и дурман. Посмотрел в окно. Судя по положению солнца, оставался час до полудня. Пора было приходить в себя и заняться тем, чем должно. Сны снами, а дела государства никуда не делись.

* * *

Поздняя осень завладела Отерхейном. Вновь пронизывающие ветра, вновь ночная холодная морось. Но Шейра по-прежнему много времени проводила в умирающем саду. Там и обнаружил ее кхан, когда солнце катилось к горизонту. Элимер приблизился сзади, осторожно обвил ее руками и губами прикоснулся к затылку. Она не обернулась, только вымолвила тихо:

— Элимер…

— Это я.

— Ты…

— Я потерял слишком много нашего времени. Давай вернем его. Оставь Таариса на нянек, и поедем в лес, к Еху.

Айсадка согласилась с радостью. Тем же вечером они покинули Инзар и к ночи оказались на поляне, окруженной деревьями-исполинами, в маленьком охотничьем домике.

Тьма давно сгустилась за окном, но в камине задорно потрескивал огонь, мягко освещая пол и стены. Завывания ветра, доносящиеся из-за стен, только добавляли уюта теплому дому. Кхан с айсадкой утопали на медвежьей шкуре, и Шейра медленно, задумчиво водила пальцем по обнаженной груди Элимера.

— О чем ты думаешь? — спросил он.

— О том, что таким я тебя полюбила.

— Каким?

— Таким… Опасным, как хищник, и нежным, как дитя, — она засмеялась.

— А я полюбил тебя просто… Просто потому, что полюбил. Ты единственная моя сбывшаяся мечта.

Они провели в лесу еще двое суток, на закате вернулись в столицу и скрылись в покоях кхана.

Умиротворение снова овладело Элимером, когда он опустился на свое ложе, и пушистые волосы его женщины разметались по подушке и защекотали ему плечо. Он приобнял айсадку и заснул почти сразу. Умиротворенным глубоким сном без сновидений.

Проснулся от жажды, чуть за полночь. Отпил из кувшина и собирался уснуть снова, но перед этим взглянул в ее лицо, которое всегда было умиляюще забавным во сне. Он осторожно откинул закрывающие ее лик светлые волосы, вгляделся в любимые черты. Но не увидел их, ибо на него широко раскрытыми глазами выпялился Аданэй. Издевательски улыбнулся и язвительно спросил:

— Тебе не спится, Элимер? Снова мысли о войне?

Он насмехался над ним! Снова насмехался, намекал на мнимую неуверенность Элимера!

— Ты! — прорычал кхан. — Посмел явиться сюда!

И грубо, со всей силой столкнул брата с ложа. Тот кубарем откатился, как-то тоненько вскрикнул и отполз в угол. Элимер вскочил с кровати и кинулся к нему, схватил за волосы:

— Мерзкий ублюдок! Ты теперь в моей власти. И ты умрешь! Но до этого ответишь: где Шейра? Где?! Куда ты ее спрятал?!

— Ты что, Элимер, — ехидно выкрикнул Аданэй, исказив губы в глумливой ухмылке. — Это я Шейра. Ты сошел с ума!

— Сейчас ты сойдешь, сукин сын! Ты будешь умирать медленно, я тебе обещаю!

— Остановись, Элимер! — теперь в голосе послышалась мольба, и кхану она показалась приятнее всех песен. Он расхохотался.

— Сдохни!

Ухватив брата за волосы, он со всей силы ударил его головой о стену. Раздался вопль, и Аданэй с окровавленным лицом пал к ногам кхана.

— Давай, ползай! Это еще только начало, — холодно процедил Элимер, снова хватая его за волосы. Он поднял кулак для нового удара, но в этот раз сам получил сильный удар ногой в челюсть, который заставил его отлететь назад, едва не потеряв равновесие. За это время Аданэй вскочил на ноги и выбежал из покоев. Ускользнул! Элимер, чуть задержавшись, чтобы взять меч, бросился следом.