Гибель отложим на завтра. Дилогия - [23]

Улицы в райханском городке выглядели просторными и чистыми, добротные постройки радовали глаз, но выше всех похвал оказался дом, у которого остановилась повозка. Любой князь посчитал бы за честь, живи он в таком.

Позже Аданэй узнал, что дом так и назывался: «Дом красоты». Но название это он получил не из-за великолепия архитектуры, а благодаря множеству красивых мальчиков и мужчин, которые в нем жили. Вечерами они спускались в роскошную залу, бродили в тонкой одежде меж витых колонн, сидели с кубками на мягких, покрытых дорогими покрывалами диванах, властными или томными взглядами приманивая посетителей, готовых заплатить золотом за краткое время наслаждения. Не требовалось много ума, чтобы осознать: привезли его в публичный дом.

Когда Аданэя провели через залу, она еще пустовала, шаги звучали гулко, усиленные нервным эхом. Был день, и все рабы мирно спали, утомленные ночными трудами.

Конвоиры Аданэя передали его молодому человеку, с лица которого не сходила брезгливая гримаса. Тот быстро и весьма доходчиво объяснил свои требования, пригрозив, что если не увидит достаточного усердия, либо заметит, что новенький строит из себя скромника, пусть пеняет на себя.

Оглядев Аданэя еще раз, он довольно хмыкнул и неожиданно весело подмигнул:

— Будешь умницей, многого сможешь добиться. Они, — молодой человек кивнул в сторону, намекая, что таинственные «они» находятся не здесь, — иногда не могут устоять и берут красивых рабов к себе. На какое-то время, иногда надолго. Случалось, что и навсегда. Мальчики живут там, словно князья, швыряют деньгами направо и налево. Умные мальчики, — добавил он многозначительно. — Но в любом случае ты можешь рассчитывать, что тебе перепадут какие-нибудь драгоценные побрякушки. Через недельку начнешь выходить в залу вместе со всеми. А до этого поживешь на чердаке, пока не выведут вшей, — человек брезгливо поморщился. — Не хватало, чтобы они здесь расплодились. Еду тебе будут приносить, воду тоже.

Не дождавшись ответа, закончил:

— Сейчас тебя отведут наверх. Будь умницей и делай все, что тебе велят.

Комната на чердаке, вопреки ожиданиям, оказалась вполне благоустроенной, хоть и небольшой. Пока Аданэй осматривался, один из охранников, недолго думая, схватил его за шкирку и грубо перегнул через бортик огромного медного таза. Сверху в ту же секунду полилось что-то едкое, и ему показалось, будто кожа превращается в сплошной ожог. Закричал, но никто не обратил внимания. Процедура продолжалась еще какое-то время, потом ему разрешили поднять голову.

Пришла какая-то старуха и наполнила таз горячей водой; охранники к тому времени уже покинули комнату. С тревогой Аданэй посмотрел на себя в зеркало: кожа покраснела, но ожогов, которые он ожидал увидеть, не было. Старуха, между тем, жестом показала, чтобы он залезал в воду.

Сложно представить его блаженство, когда жаркий пар коснулся кожи. Неужели, впервые за год, он сможет нормально помыться?

«И как в старые добрые времена, воспользоваться помощью прислуги», — горько усмехнулся про себя Аданэй.

Старуха начала вычесывать из его путаных и мокрых волос подохших вшей, и это казалось настоящей пыткой. Но за нее он был вознагражден тем, что отмылась въевшаяся грязь, появилась чистая одежда, сносная еда и мягкая постель, на которой Аданэй и уснул, изгнав все тревожные мысли. Умение жить сегодняшним днем всегда относилось к его счастливым особенностям.

Спустя неделю, благодаря ежедневной ванне и массажу с благовониями, он окончательно избавился от вшей, кожа стала гладкой, заметно посветлела, а волосы блестящими волнами упали на плечи.

Человек с брезгливым лицом появился снова.

— Вечером спускайся в залу, — сказал он. — Называть тебя будут… — он задумался, — Асфодель. Да, пожалуй, так. А теперь идем, я отведу тебя общую комнату.

Стоило Аданэю появиться на пороге этой комнаты, как юноши, которые находились в ней, воззрились на новенького с нескрываемым интересом. А один — мальчик лет четырнадцати — поднялся и, нимало не смущаясь, осмотрел его со всех сторон.

— Как тебя назвали? — спросил он.

— Что? А… да… Асфодель.

— Красиво. Нам всем в свое время дали красивые имена. Я, например, Аметист, а это — Нарцисс. Там, дальше, Нефрит. Да ты проходи, не стесняйся. Ты еще ни разу не бывал в подобном месте?

— Нет.

— Это ничего… Главное, не бойся! На самом деле тебе повезло, что тебя заметили, и ты попал сюда, а не на какие-нибудь тяжелые работы. Ты очень красивый, знаешь? — мальчик, который назвался Аметистом, кокетливо поправил черную прядку вьющихся волос, и добавил:

— Мы все дружим друг с другом.

— Правда? — Аданэй усмехнулся. — Скажи, а девочек, которые могли бы со мной подружиться, здесь нет?

— Тебе больше нравятся женщины? — казалось, мальчик сильно удивился. — Нет, девочек-рабынь, если ты это имеешь в виду, здесь нет. А вот женщины приходят. Богатые старухи, — он поморщился, но тут же добавил: — Зато их легко соблазнить, без подарков не останешься.

Аданэй промолчал: он решил, что так от него быстрее отстанут.

Вечером зашел тот самый мужчина с брезгливым лицом, кинул на кровать тонкую одежду черного шелка и сказал: