Гибель отложим на завтра. Дилогия - [25]

Но к счастью, ничего такого не произошло. Однажды его просто бросили в повозку и отвезли в большое имение на окраине Райхана, где он предстал перед женщиной, в которой узнал одну из посетительниц.

— Должно быть, ты меня не помнишь, юноша, — произнесла она, но Аданэй поспешил заверить ее в обратном, чем доставил ей немалое удовольствие.

Женщину — вдову богатого купца — звали Кириса, была она уже немолода и очень некрасива, но Аданэя это не беспокоило. В последующие две недели он приложил все усилия, чтобы убедить ее в своей благодарности и привязанности. Это оказалось несложно: женщина и сама хотела верить в искренность красивого раба, а потому довольно скоро начала ему доверять. Особенно после того, как Аданэй объяснил, что он раб с детства, бежать ему некуда, и на свободе его ждет только нищета, голод и болезни.

Она поверила, и однажды разрешила ему выйти за пределы имения, прогуляться по городу. В тот раз он вернулся, и все опасения Кирисы, если они и были, развеялись. А потому, когда он в следующий раз попросился на прогулку, она милостиво согласилась и даже разрешила взять коня.

— Главное, возвращайся к вечеру, милый, — сказала напоследок и многозначительно провела рукой по его лицу. Аданэй поцеловал ее пальцы, пристально посмотрел в глаза и постарался изобразить несуществующую страсть.

К вечеру он не вернулся. И вообще никогда не вернулся. Выехав из имения, он пустил коня в галоп и направил его за пределы города. И только добравшись до леса неподалеку от Южного тракта, остановился, не зная, что делать дальше. Вся ирония заключалась в том, что он действительно понятия не имел, куда идти. Прозябая в Уриче, он все-таки считался свободным, а сейчас превратился в беглого раба. А что делают с беглыми рабами, Аданэй знал: клеймо на лоб и лошадиный волос в стопы.

Немного подумав, он решил двинуться лесными тропами к Высоким Холмам. Хотел незаметно пересечь их, попасть в ничейные земли, а там и до Илирина рукой подать.

Аданэй понимал, что путь перед ним лежит опасный и трудный, что многие горские племена занимаются работорговлей, и одинокий путник, если попадается им на глаза, почти наверняка становится их добычей. Знал он также и то, что дальше, в ничейных землях, нашли себе приют разбойники. Но выбора не было: за спиной — Райхан, ныне принадлежащий Отерхейну, и Аданэй в нем — беглый раб, а значит, путь туда заказан. Поэтому, призвав на помощь Богов, кханади отправился в восточном направлении.

Боги откликнулись. Но лишь для того, чтобы поглумиться. В краю Высоких Холмов он натолкнулся на группу горцев — и пары суток не прошло. И все началось заново: плен, путь, продажа, рабство. Вот только продали его не куда-нибудь, а в Отерхейн. И даже больше: на строительство нового города, которое велось неподалеку от раскинувшихся лагерем имперских дружин во главе с кханом.

Сердце Аданэя всякий раз замирало от мучительного стыда, стоило ему увидеть Элимера. Тогда он отворачивался, низко наклонял голову, прятал лицо. Но однажды не успел, и распроклятый брат его узнал. Мелочный, малодушный Элимер, конечно же, не захотел просто убить его — нет, сначала он вдоволь поиздевался, насладился его унижением, а потом приказал изуродовать, ослепить и сделать немым.

Но тут впервые за долгие годы судьба наконец сжалилась: палач оказался бывшим стражем из императорского замка, которого кханади когда-то спас от позорной казни за чудовищное преступление — покушение на честь кханне. Правда, все спасение заключалось в том, что Аданэй не рассказал об этом отцу. Он тогда решил, что такое знание когда-нибудь может ему пригодиться. И оказался прав: оно пригодилось в самый критический момент, спасло его от уродства и подарило надежду вырваться из рабства. Аданэй до сих пор не знал точно, отчего кханне в свое время промолчала о том позоре, но подозревал, что из-за стыда и страха: мать Элимера никогда не отличалась смелостью.

Горт не сумел быть благодарным, зато сумел здорово испугаться за свою жизнь. Дрожа и оглядываясь, он все же не выполнил приказ кхана и вместо Аданэя изуродовал какого-то светловолосого и светлоглазого дикаря из пленных. Умудрился ведь, проныра, подобрать кого-то со схожей фигурой. Лицо дикаря, впрочем, сильно отличалось от лица кханади, но, изуродованное десятками шрамов, утратило все определяющие черты.

Аданэй боялся, что подобрав замену, немой Горт убьет его, чтобы не рисковать своей тайной, однако тот почему-то не сделал этого. Может быть, потому что пленных пересчитывали, и палачу требовалось вернуть кого-то вместо дикаря. Или у него не было времени возиться с трупом. Аданэя не особенно интересовала причина. Главное, Горт сохранил ему жизнь и отправил с группой провинившихся чем-то рабов по Великому Торговому Тракту к границам Илирина, где их должны были перепродать. И перепродали.

Последовал изнурительный переход до каменоломен. У Аданэя темнело в глазах от ненависти всякий раз, стоило ощутить обжигающий удар хлыста.

«Элимер, ты ответишь мне за это. Ты мне за каждый шрам ответишь! За каждое унижение!» — и только эти мысли поддерживали в нем силу идти, иначе он давно упал бы на обожженную землю, как падали многие до него, да так бы и остался лежать, задавленный копытами лошадей или убитый кнутом перегонщиков.