Гибель отложим на завтра. Дилогия - [208]

— Увидим, — ровно, стараясь не выдать тревоги, отвечал Ирионг.

— Что ж, если ты готов рисковать ею и наследником, то я — тем более. Но не говори потом, что я не предупреждал.

— Не стану. Да и не потребуется. Ты падешь раньше, чем успеешь добраться до них.

— Пустые угрозы, — ухмыльнулся Аданэй. — Зачем? Ведь мы могли бы стать друзьями.

— Нет.

— Нет? Тогда, я полагаю, разговор наш завершен.

— К сожалению.

— Что ж, рад был встретиться с доблестным военачальником, — сказал Аданэй, поднимаясь с расстеленной в шатре шкуры. — Я возвращаюсь в свой Антурин, к своим людям и к прелестнице кханне. А ты — к полумертвому тирану-повелителю.

— Прощай, Царь, — ответил Ирионг, не реагируя на провокацию. — Прощай, в следующий раз мы встретимся как враги.

— Да будет так, — отозвался Аданэй, оставив насмешливую интонацию.

* * *

Когда Ирионг с отрядом вернулся к разбитому у стен военному лагерю, там творилось что-то невообразимое. Лагерь бурлил как лава, кишел жизнью, словно гигантский муравейник. Военачальник пытался докричаться хоть до кого-нибудь, чтобы понять, что случилось, и отчего возник этот невероятный хаос, но в шуме голосов никто не расслышал его вопроса, а на него самого не обратили внимания. Как будто он обычный воин, а не предводителем войска! А где же, скажите пожалуйста, Гродарон, Батерхан, где тысячники? Почему они не следят за порядком? Разозлившись, Ирионг поднес к губам рог, взревевший протяжным властным гласом, призывающим воинов к построению. Только тут, услышав привычный зов, люди начали успокаиваться, а голоса смолкать. Воины, наскоро приведя в порядок оружие и доспехи, поспешили к центру, чтобы выстроиться в этельды. Наверное, они решили, будто их призывали к бою. Что ж, им придется разувериться в этом, зато появится возможность восстановить порядок и выговорить за устроенный хаос.

— У меня ощущение, будто я вижу перед собой не воинов, а мужланов с вилами! — грозно начал Ирионг, добившись полной тишины, что позволило ему говорить уже негромко. — Что происходит? Почему вы точно бешеные псы носитесь по лагерю?

Наверное, ему кто-нибудь ответил бы, да не успел. В это время откинулся полог его собственного, Ирионга, шатра, из него показались военачальники, кое-кто из тысячников, а следом — следом вышел Великий Кхан. Рог чуть не выпал у Ирионга из рук, а слова застряли в горле. Кхан, заметив растерянность главного военачальника, подошел к нему сам:

— Ирионг, — воскликнул он, улыбнувшись и почти дружески возложив обе руки на плечи военачальника. — Я рад видеть тебя, Ирионг. Хотя бы ты не смотри на меня, как на призрака.

— Мой Кхан, ты ли это? Мне не верится! Определенно, ты избран Богами!

— За последний день я столько раз это слышал, что скоро и сам поверю, — рассмеялся правитель и тут же вернулся к серьезному тону. — Мы ждали тебя. Идем в шатер, расскажешь, как прошли переговоры, которые ты затеял.

Военачальник наконец сумел улыбнуться и, кивнув, обернулся к застывшим в неподвижности воинам, которые старались как можно дальше скосить взгляд, чтобы видеть происходящее.

— Еще раз устроите подобную суматоху, будете у меня всю ночь стоя спать! — вряд ли воины приняли эту угрозу всерьез: Ирионгу не удалось за криком скрыть радость и благодушный настрой. — Свободны! — добавил он, и вслед за кханом скрылся в шатре.

Стоило военачальнику пропасть из виду, как умолкшие на время разговоры возобновились, но значительно тише, чем до его возвращения.

Счастливчики из Урича и Шеске, которые были непосредственными свидетелями возрождения кхана к жизни, а после под его предводительством явились к Антурину, делились подробностями происходящего.

— Ну, так вот, я и говорю, старик тот, — в который раз повторял рассказ смуглокожий бородатый вояка, — ну, знахарь то есть, что за кханом смотрел, своему внуку рассказывал, а тот, мальчонка еще, очень любил среди нас крутиться, нам и передал. И вот что он сказал. Дед, слышь, сидел ночью, и вдруг свет, говорит, в глаза как ударил! А потом, глядь, кхан стоит. Дед сначала-то испугался, думал, может того, кхан умер, а теперь это его дух явился. Но нет, по-другому все вышло. Кхан посмотрел на старика-то этого и сказал: «Ты, Лейху, не бойся». По имени деда, слышь, назвал, хотя его, имени-то этого, знать не мог. И еще говорит: «Я Гхарта Великого видел, беседы с ним вел, он велел мне вернуться и колдовскими силами наградил». Так-то вот дело было.

— Не знаю, я другое слышал, — с сомнением покачал головой его собеседник. — Будто бы тот, кто раненый лежал — на самом деле и не кхан вовсе был, а похожий только. Специально им на время боя кхана заменили. А сам в это время в Инзаре находился, войско собирал.

— Хм, и кто тот брехун, что тебе такое наплел? Да я сам лично его раненым видел, так-то!

— Да если бы брехун, я разве бы поверил?! А нет — говорят от Жуткого весть пошла.

— От Жуткого?! Это уж точно брехун какой-то выдумал! Из видольдовой глотки и слова не вытянешь. Даже по мелочи. А такое бы он точно болтать не стал!

— Ну, не знаю…

— Чего ж тут не знать, ясно ведь все. Жуткий такого бы не разболтал, но слух пополз. Значит, другой кто его пустил, лишь бы внимание привлечь.