Гибель эскадры - [3]

Комиссар. Заседание делегатов закрываю. Разойдись!

Нагар. Нас избрали корабли, и никто нас не разгонит.

Гайдай(выхватил маузер). Отчаливай! (Выстрелил в воздух.) Гады!

Красногвардейцы(наставили оружие). Давай, давай скорей!

Гайдай. Кто жить хочет — полный ход! (Повернулся и говорит комиссару.) Чисто, товарищ комиссар…

Зашатался комиссар, его поддержали.

Комиссар(тяжело). Сейчас же на корабли…

Оксана. Молчи, Артем… Опять кровь пошла… Ни слова, слышишь?

Комиссар. Усадите меня.

Подали кресло.

Станьте ближе… Тяжело, товарищи… «Керчь», «Стремительный», «Пылкий».

Представители. Есть «Керчь», «Стремительный», «Пылкий».

Комиссар. Навести минные аппараты на тех, кто поднимет желто-блакитное знамя. Выбросить сигнал: «Позор и смерть тому, кто останется в бухте». (Пауза.) Но не стрелять, пока я не прибуду на флагман.

Представители. Есть, комиссар. Эсминцы «Керчь», «Стремительный» и «Пылкий» к бою готовы.

Комиссар. Стрыжень!

Стрыжень. Есть, комиссар!

Комиссар. Сейчас же на линкор «Воля», в машинное отделение, к кочегарам. Передай мой приказ: поднять пары. Корабли должны выйти в море все… Кто на палубе будет против — стрелять и за борт. (Закрыл глаза от боли.)

Стрыжень. Есть, товарищ комиссар. (Направился к выходу, у колонны остановился, медленно вернулся и подошел к комиссару.)

Комиссар. Что, Стрыжень?

Стрыжень. Артем Максимович… Такая ситуация…

Комиссар(протянул руку). Прощай, Ваня… Ступай… Передай кочегарам всё…

Стрыжень. Есть, все скажу. (Пошел. Тихо Оксане.) Там — лошадь. Осторожно — на флагман.

Оксана(взволнованно). Ступай…

Комиссар. А как адмирал, офицеры? С кем они сейчас?

Гайдай. Если адмирал пойдет против нас, я сам поставлю его под боевую рубку и расстреляю.

Оксана. Расстрелять и он сумеет (указывает на юнгу). Это легко. Но кто тогда выведет эскадру в море? Кто знает карту минного поля? Кто проведет через минные проходы? Кто развернет эскадру в море, чтобы не погибнуть от собственных мин или немецких подводных лодок? Над этим ты подумал?

Комиссар. Я пойду сейчас на флагман, к адмиралу. (Хочет встать, но не может.) Трудно, товарищи… Отдохну минуты две… Горят ноги, руки, все тело… Две минуты отдохну. Только две минуты…

Юнга. Отдохните, дядя Артем, а потом пойдем на корабли в море. Я моряком буду, надену бескозырку, клеш, тут маузер… и контру буду бить.

Комиссар. На корабли, сынок, сейчас же на корабли. Отступаем. Севастополь разбит… Последний порт… Вызвать радиорубку… Связаться с Москвой… Держите штаб… Шторм… шторм… Идут… кильватер… миноносцы…

Оксана. Артем!

Гайдай. Тсс…

Комиссар. Скажите… кораблям… самостийники… контр… контр…

Гайдай(тихо). Есть, комиссар.

Оксана. Немедленно нести на флагман.

Гайдай. В огне же весь… (Отвернулся.)

Комиссар. Товарищи, мне уже легче… Чего вы так смотрите? Мы еще вернемся сюда… Ну… веселей! (Моряку с гармонью.) Сыграй, браток, про кочегара.

В ответ никто не шевельнулся.

Ну… скорее, скорее.

Гайдай. Сыграй, браток, про кочегара старому кочегару.

Моряк снял гармонь, и зарыдала гармонь, и тихо поет Гайдай.

Раскинулось море широко,

И волны бушуют вдали.

Товарищ, мы едем далеко,

Подальше от этой земли.

«Товарищ, не в силах я вахту держать, —

Сказал кочегар кочегару, —

Огни в моих топках совсем не горят,

В котлах моих нет больше пару».

Комиссар. Приказ… связаться… с Москвой… Штаб…

Гайдай.

Напрасно старушка ждет сына домой.

Ей скажут — она зарыдает.

А волны бегут от винта за кормой,

Бегут и вдали исчезают.

Тихо снимают моряки бескозырки, стоят над мертвым комиссаром. Бесшумно из-за колонны появился .

Стрыжень. Адмирал выводить эскадру в море отказался.

Вздрогнули все, повернулись и застыли. Смотрит Стрыжень на товарищей, он понял все. Рука тяжело сгребла с головы бескозырку — как-то неестественно он повел ею по лицу, словно вытирая первые слезы, и, скомкав в руке, сунул ее в карман.

Картина вторая

У адмирала.

Мичман Кнорис(напевает).

Куда, куда вы удалились?..

.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .

Паду ли я, стрелой пронзенный?..

Эх, Ленский, Ленский, тебе до боли завидует князь Кнорис. Умереть от любви так, чтобы поколения прекрасных дам ежевечерне нежно плакали по тебе в третьем акте. А меня расстреляют, и никто нежно не заплачет. Боцман Кобза, ты любишь эту арию, ты слыхал ее?

Кобза. Так точно, господин мичман, слыхал. В Киеве когда-то, давно. А вообще я песни люблю, не могу не любить, господин мичман. Такая наша нация — певучая. А что до театра, до танцев, то разрешите доложить: нет в мире такого украинца, который бы в своей жизни не представлял. Все представляют, все актерами были. Это уже от природы устроено.

Мичман. Ты тоже был актером?

Кобза. Так точно! И еще каким актером! В семинарии мы не раз ставили «Кум-мирошник, или Сатана в бочке». Бывало, как выйду в жупане да как крикну: «Ой, куме, куме, добра горилка…»

Мичман(резко перебивает). Смирно!

Кобза. Есть.

Мичман. У тебя голос, понимаешь… палубный голос.

Кобза. Так точно.

Мичман(вынул портсигар). Куришь?

Кобза. Так точно.

Мичман. Прошу.

Кобза. Благодарю, господин мичман. (Закурил.)

Мичман. Где же уважаемые делегаты?

Кобза. На линкоре созывают митинг.

Мичман. Опять митинг. Домитингуются, пока их не разгонит комиссар. Идиоты — стрелять надо!