Гессенская волчица - [33]

– Аликс, но ведь может статься так, что тебе придётся принять престол и царствовать…

– О чём ты говоришь? Всё, что мне грозит, это быть регентом при моём сыне. Я об ином даже помыслить не смею.

– Понимаешь, дружок, человек предполагает, а Господь располагает. И потому ты должна быть готова к царствованию, если разрешишься дочерью. Это твой долг… Ты по-прежнему хочешь назвать сына Алексеем?

– Нет, Элла, – тихо ответила Императрица. – Я уже приняла иное решение. Я назову сына Николаем, в память незабвенного Ники. Он будет Николаем Третьим.

– Ты становишься хорошим политиком, моя милая. Моя маленькая Аликс… Ты учишься на ходу, и я не могу не одобрить твоё желание.

Аликс попросила подать ей сельтерской воды. Утолив жажду, она спросила сестру:

– Ты знаешь, что мне сказал за свадебным завтраком наш милый дядя Берти ⁷⁹?

– Нет, Аликс…

Александра Фёдоровна замолчала, о чём-то задумалась. Потом вытерла платком накатившиеся слёзы.

– Он тихо сказал мне на ухо: «Как профиль твоего мужа похож на профиль Императора Павла». Элла, это меня так напугало…

– Sunny,⁸⁰ ты зря накручиваешь свои нервы. Ведь Ники стал жертвой не дворцового заговора, как его прапрадед…

– Мой Ники был образцом доброты и доверчивости. – Голос Александры Фёдоровны задрожал. – Он верил каждому слову своей матери. Верил министрам, верил придворным… Беспрекословно слушался всех своих родственников. Но я такой не буду. Я буду верить только тем, кто доказал свою преданность. Если бы ты знала, как я мучалась тогда… Я плакала целыми днями, так как чувствовала, что Ники очень молод и неопытен, что ему трудно управлять таким огромным государством. Я чувствовала, что окружающие его люди не искренни, что они служат ему исключительно из-за карьеры и личной выгоды.

Монолог Императрицы был сумбурным. Она сильно волновалась, повторялась и теряла мысль.

– Россия любит почувствовать хлыст, и я обязана удержать этот хлыст в своих руках. – Голос Аликс стал твёрдым и безжалостным. – Царь обязан подозревать каждого, а Ники был доверчив. Нет, Элла, я не повторю ошибок, я не буду слепо верить всей этой льстивой челяди, которая низко кланяется, подобострастно заглядывает в глаза, а потом бежит в Аничков дворец, к моей свекрови… Чтобы там интриговать, высмеивать, распространять отвратительные сплетни. Думаешь, я не знаю, что они там говорят про меня? Они обвиняют меня во всех бедах, и даже в смерти Ники.

– Аликс! Всё образуется, поверь мне.

– Когда-то в детстве я вычитала в какой-то английской нравоучительной книжке очень полезную фразу: «Надо учиться трудному искусству ждать».

– Хорошо сказано, моя милая сестра… И я верю, что тебе это поможет, ты ведь умеешь ждать. Мария Фёдоровна изменит отношение к тебе, как только ты родишь ей внука… или внучку…

– Она снова решила ехать к себе в Данию. Спрашивается, зачем, ведь совсем недавно, в марте, она уже там была.

Елизавета удивилась такой позиции сестры, ведь чем дальше от Петербурга будет Мария Фёдоровна, тем спокойнее будет чувствовать Аликс.

– Ну, так пусть едет. Почему ты так в штыки восприняла желание Её Величества?

– Потому, что она желает забрать у меня «Полярную звезду»⁸¹ и путешествовать только на ней… А кто будет оплачивать это путешествие?

– Ты стала такой экономной?

– Элла! Граф Игнатьев каждый день докладывает мне, что денег катастрофически не хватает! И я не собираюсь оплачивать из казны путешествия Её Величества. Марии Фёдоровне полагается по цивильному листу сто тысяч рублей в год. Ники после смерти своего батюшки объявил, что Её Величество со своим двором по-прежнему может жить в Аничковом дворце и что все расходы на её содержание, равно как и содержание её двора, он принимает на свой счет. Но теперь-то ситуация изменилась. Министр двора доложил мне, что содержание двора Марии Фёдоровны уже обходится казне не меньше, чем содержание Высочайшего двора.

– Ты рискуешь нарваться на очень большой скандал, моя дорогая. Ты ведь знаешь, что Мария Фёдоровна не простит тебе обиды. Да и великие князья и их жёны тоже не будут в восторге, поверь мне… Они привыкли тратить деньги и всякое упоминание о необходимости экономить воспринимают, как посягательство на свои права.

Лицо Императрицы скривилось от боли. Когда боль прошла, она задумчиво сказала:

– Мой долг – осуществить всё то, о чём мечтал мой Ники. А он хотел приносить пользу русскому народу, сделать Россию сильной, могучей, процветающей. Он хотел победить бедность, жестокость и голод! Ты уже давно живёшь в России. Разве ты не видишь, как мало производится здесь? Меня жутко огорчает, что всё привозится из-за границы… Такая огромная страна, а самые необходимые товары завозятся. Ткани, машины, парфюмерия… Граф Игнатьев согласен со мною, что нужно строить новые заводы и фабрики. Много разных фабрик. Чтобы не только самим строить корабли и пушки, но чтобы русские фабрики смогли бы сами обрабатывать кожу и меха, производить качественные изделия. А для этого нужны деньги и деньги! И если понадобится, я готова ограничить в расходах, как себя, так и моих царственных родственников!

– Я вижу, что граф Игнатьев тебя очаровал…