«ГESS». Тайный план Черчилля - [28]

Глава 29 Октябрь 1944 года. Ставка Сталина

В Москве было холодно. Шел дождь, но ветра почти не было, и крупные капли вертикально падали на асфальт. К большим воротам Ставки Сталина в Кунцево подъехал караван из восьми машин. Впереди двигался автобус военной раскраски, окна занавешены, разглядеть, кто находится внутри, было невозможно. За ним ехали два черных лимузина, почти вплотную друг к другу. Где-то в середине каравана держался громадный представительский лимузин, в котором сидел премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль. Он прилетел к Сталину на личные переговоры. Это была их четвертая личная встреча.

У самых ворот эскорт притормозил, пропуская лимузин премьера, который, не снижая скорости, въехал на территорию.

Проехав около ста метров по булыжной мостовой, лимузин остановился у одноэтажного здания. Офицер в звании полковника быстро открыл заднюю дверь. Из нее не спеша выбрался Черчилль. Он был одет в серую тяжелую шинель. Горло закрывал белый шелковый шарф, на голове фуражка с кокардой ВМФ Великобритании.

Полковник отдал честь и проводил Черчилля ко входу.

Большой зал для совещаний в Ставке Сталина был ярко освещен. Массивные светильники в пролетах между окнами, закрытые матовыми стеклами, давали мягкий, но сильный свет почти дневного оттенка. И хотя в Москве стояла полночь, портьеры на окнах были отдернуты — светомаскировки давно уже не требовалось. Это единственный зал для совещаний, который находился на первом этаже головного здания Ставки. Все остальные помещения, включая рабочий кабинет Сталина, кабинеты его помощников и вспомогательного персонала, были под землей — туда можно было попасть только специальными лифтами.

Сталин не спеша ходил по залу, курил трубку, посматривал на часы. Он был одет в белый фельдмаршальский китель, на ногах — мягкие сафьяновые сапоги. Высокая, тяжелая двустворчатая дверь распахнулась, и появился полковник, идущий на полшага впереди Черчилля. Премьер тоже был облачен в военный китель, с множеством наградных нашивок на груди.

Сталин остановился, к нему быстро подскочил переводчик, который уже был в зале.

— Как долетели? Здравствуйте!

Черчилль слегка наклонил голову и, не дожидаясь переводчика, произнес:

— Добрый вечер. В Москве очень холодно.

Сталин смотрел на переводчика не мигая.

— Это он поздоровался? Нэ надо переводить, я понял. Давайте сядем. Выпьем чаю с настоящим лимоном из Абхазии.

Два лидера сели за широкий стол, накрытый плотной, вышитой русскими мотивами скатертью.

Сталин:

— У вас важный вопрос, если это так срочно. Мне передали вашу просьбу.

— Вы мою записку получили?

Сталин кивнул головой, затем прищурился и посмотрел на Черчилля с легкой улыбкой.

— Вот мы давно знаем друг друга… Давно…

Черчилль был знаком с манерой Сталина делать длинные паузы между словами, потому терпеливо ждал конца фразы. Сталин продолжил:

— А ведь мы так и не называем друг друга… никак. По фамилии — нет, по званию?.. Может, наконец решимся сломать еще одну границу? Мы ведь союзники? — Длинная пауза. — Или нет?

Черчилль спокойно пил чай из красивой фарфоровой чашки с резной ручкой.

— Согласен. Я — Уинстон.

— Хорошо. Я Йосиф, хотя вы меня называете Джо — пусть будет Джо.

— Окей, Джо, — засмеялся Черчилль.

Сталин тоже засмеялся, слегка хлопая правой ладонью по столу, затем неожиданно серьезно сказал:

— Хотя про союзников ты не ответил… — выдержал паузу. — …Уинстон.

— Сложности перевода, — усмехнулся Черчилль.

Сталин жестом предложил Черчиллю встать и пройти с ним к столику у карты Европы. На ней была очень четко видна линия фронта — как на востоке, так и на западе. Сталин взял со столика небольшой фужер, подал Черчиллю.

— Выпьем по нашему кавказскому обычаю за дружбу. Это не грузинский, но отличный армянский коньяк, — налил в фужер на донышко.

Черчилль охотно принял фужер и произнес:

— За дружбу!

Сталин выпил коньяк маленькими глотками, взял дольку лимона, посыпанную сахаром, с наслаждением съел, так что был слышен хруст сахаринок.

— Уинстон. Мы у карты. Знаю, что Англия хочет нам сделать предложение. Нэ руку и сердце, к сожалению, — Сталин явно потешался над британцем. — Другое. Какое?

Верховный поставил фужер, приблизил лицо к карте.

— Мне сказали, что ты предлагаешь разделить Европу. Это правда?

— Вы, русские, всегда выбираете грубые слова. Почему разделить? Точнее будет — управлять Европой.

— И как ты это представляешь?

Черчилль тоже поставил фужер на стол, согнал улыбку с лица.

— Основной план ты получил от меня на прошлой неделе. Я думаю, что мы могли бы согласовать наши интересы на Балканах.

— Да, мы знаем, что Англия имеет там свои интересы.

— Например, вы сейчас полностью контролируете Румынию и Болгарию. Нам это тоже важно.

Черчилль достал из внутреннего кармана небольшой листок, протянул его Сталину.

— Хотел дать тебе в руки. Без почты. Посмотри. Ты забираешь себе девяносто процентов влияния на Румынию, Англия — Грецию. Югославию делим пополам.

Сталин принял листок, отошел к столу, взял в руку синий карандаш и повел им по строчкам как указкой. Молчал несколько длинных секунд, затем одним движением перечеркнул весь листок жирной синей линией.