Он говорил просто и выразительно. Потом он достал из кармана приготовленную для него речь и начал читать ее. Это было по большей части повторением того, что он уже говорил дважды или трижды: будущие выгоды межпланетных полетов, богатства других планет, прогресс цивилизации.
Он произносил текст, пробегая его глазами несколько вперед, и вдруг он увидел абзац, заставивший его умолкнуть. Там было написано:
«Не знаю, должен ли я говорить в такую минуту о своих личных делах; но я уверен, что вы будете рады услышать о моем обручении с прекраснейшей девушкой во вселенной — с Моной Трент! Мы с нею были в разлуке три года…»
Он яростно сверкнул глазами на Моррисона и Бентли. Они встревоженно дали ему знак продолжать. Губы у него угрюмо сжались, он быстро отошел от микрофонов. Моррисону пришлось поспешно встать на его место и говорить вместо него.
Бентли и Мона попытались следовать за Лайонсом. Он захлопнул дверь у них перед носом и зашагал один через великолепную кабину управления, через жилые каюты, лабораторию, грузовое отделение. Там он остановился и сунул руку в один из ящиков.
Черт возьми их всех, яростно подумал он, пусть они используют его, как хотят, пусть делаются миллиардерами — ему это все равно, если ракетному делу можно помочь только таким путем. Но они превратили его в какого-то проклятого героя, оторвали от друзей, по их милости мать и Сид стали какими-то интриганами, а теперь они хотят заставить его жениться на девушке, которую он не любит!
Сид или мать сказали Моррисону и Бентли о Лезли, и чтобы помешать ему…
Он зашагал обратно, напряженный и мрачный. Сэм Мартин, тот самый, которого он видел накануне вечером, вышел навстречу и отсалютовал.
— Мы отлетаем через десять минут, сэр!
Предполагалось, что Лайонс пожмет команде руки и пожелает удачи; он так и сделал. Но когда корреспонденты ушли и Мона сердито последовала за ними, Лайонс остался на корабле.
— Идемте, майор, — поторопил его Бентли. — Они сейчас отлетают.
Лайонс скрестил руки на груди. Его снова попытались торопить, но он яростно отбросил всех.
— В чем дело, мой мальчик? — изумленно спросил Моррисон.
— Я взял в грузовом отделении лучевой пистолет, — многозначительно начал Лайонс. Он держал в руках пистолет. — Убирайтесь вон, вы двое, — крикнул он Бентли и Моррисону. — Что касается остальных, то я проложу себе путь к управлению, если понадобится.
Бентли и Моррисон не протестовали, когда он ткнул им пистолет в спину и вытеснил в шлюз.
— Выходите отсюда так, словно ничего не случилось, — приказал он, — или я устрою скандал. Пока!
Они были бледны, но все же нашли в себе силы выйти. Толпа разразилась приветственными криками, которые вдруг оборвались. Лайонс закрыл внешний люк, завернул штурвал, вогнал на место болты; потом сделал то же с внутренним шлюзом. Повернувшись, он направил пистолет на команду.
— По местам! — холодно приказал он. — Я лечу с вами. — Челюсти у него сжались. — Ну, живо!
Одно мгновение они колебались, потом по лицам у них поползли улыбки.
— Конечно, — произнес Сэм Мартин. — Кто мы такие, чтобы останавливать вас? Только горсточка кругосветников, и среди нас нет героев.
Лайонс вглядывался в их лица, боясь увидеть иронию, но там ее не было.
— Бросьте, ребята, — попросил он. — Вы знали меня много лет. Я все тот же Джо Лайонс. И я тоже не герой.
Корабль начал двигаться по механической направляющей к стартовой пушке.
— Я не хочу спорить, майор, — серьезно произнес Сэм Мартин, — но пролететь одному с Земли на Марс и обратно — это не проходит для человека бесследно. Он или сойдет с ума, или станет героем. Вы герой, даже если не хотите этого. Но сейчас мы все вместе, и мы надеемся друг на друга — и на вас!
Снова в космосе, вместе с четырьмя из самых давних друзей!
Быть может, на Марсе он опять станет только человеком, а не одиноким героем…
Улыбаясь, Лайонс потрогал статуэтку Лезли во внутреннем кармане куртки, потом отвернулся. Не годится людям видеть слезы на глазах у героя.
