Герой дня - [16]
Лесная дорога на Хабровку вроде и впрямь была не заминирована, не то что лес вдоль обочин, который, как донесли патрули, был нашпигован взрывчаткой. Загадочная глупость, по мнению Вилле, и Фюльманш, этот бесчувственный пес, похоже, о ней пронюхал. Все шло как по маслу, и Вилле мало-помалу начал находить в марше удовольствие.
Углубившись в лес километра на три, они услышали на севере шум боя: гром противотанковых пушек и минометов, дикий треск автоматных очередей. По-видимому, партизаны пытались вырваться из окружения. Вилле так и думал. Ох и идиотский у них будет вид, если он, Вилле, уже сейчас замкнет котел. Обер-лейтенант представлял себе операции против партизан не столь примитивными, более хитрыми и изощренными. Он приказал бросить борону и ускорить продвижение к Хабровке.
«Занятие леса возбуждает более глубокие и реальные ощущения, нежели обладание им. Воин (архетип охотника), решаясь на рискованное предприятие, замахивается на оседлое общество собственников. В средоточии опасности гнездится бодрость духа», - мысленно [73] записывал он для своих эссе. Ему пришло в голову и название главы: «Риск как всемирно-историческая категория». В горле першило от пыли. Вилле, сидя в самоходке, вдохнул первобытный аромат леса и продолжал философствовать. Непонятно, как он вообще мог когда-то быть страховым чиновником. Ему захотелось почитать свои сочинения Рудату. До чего же его тянет к этому парню! Непостижимо загадочное лицо…
Солдаты спали, точно брошенное как попало грязное белье - кто на животе, кто на спине, кто свернувшись калачиком, - в кузовах автомашин, на лафетах, на бронетранспортерах. Пёттер немного пободрствовал ради Рудата, но теперь и он заснул, широкое лицо покрылось каплями пота. Рудату не хотелось будить его. Он жевал губку за щекой и с минуты на минуту ждал сигнала, по которому их передавят, как клопов. Смотрел на узкую полоску неба меж вершин деревьев, молочно-белую от облаков, и ждал, что вот сейчас оттуда выплывет луна, как вчера над рекой, и что с ними разделаются. Вскоре после двух колонна вступила в Хабровку, а луна так и не появилась. Пошел дождь.
Хабровка, как и все прочие деревни, была безлюдна. Бревенчатые избенки, покосившиеся бараки лесорубов, построенная перед самой войной лесопилка с разбитым вдребезги оборудованием. Вилле приказал выставить охранение и послал конные патрули на север и на юг, в разведку. Солдаты чертыхались: им никак не удавалось отдохнуть. Шум боя стих.
Вилле приказал радистам сообщить координаты и выйти на связь с Хоэнзее и Фюльманшем. Радисты старались изо всех сил: полчаса кряду передавали шифровкой координаты, потом перешли на прием. В эфире мертвая тишина. Вилле торчал возле рации и добился, чтобы они проделали всю эту чепуху еще раз. Ни один из патрулей не смог проникнуть в лес дальше, чем на четыреста шагов - сплошные мины. Вилле заподозрил неладное. И правда, около трех они перехватили депешу Хоэнзее в Гульевку, откуда Вилле только что вывел свой батальон. Хознзее безостановочно вызывал Вилле, повторяя приказ прорываться к Гульевке.
– Он просто с ума сошел, не иначе! - сказал Вилле и велел радировать, что вышел на заданный рубеж и ждет того же от Хоэнзее. - Какая наглость! - воскликнул он и приказал радистам установить связь со штабом Фюльманша.
Хоэнзее, судя по всему, их не слышал. Он беспрестанно посылал в эфир свои координаты и повторял, что ищет батальон Вилле, а под конец сообщил, что вошел в соприкосновение с противником, что его атаковали превосходящие силы партизан. Вот и все.
Действительно, в тылу со стороны Гульевки доносился шум ожесточенного боя и залпы орудий. Было ясно, что батальон Хоэнзее, вооруженный почти исключительно пехотным оружием, попал в скверный переплет.
«Невероятное дилетантство, - думал Вилле. - Либо Фюльманш прохлопал, либо Хоэнзее. Наверняка Фюльманш, подавай ему успех, да побыстрее! Ох уж эти эсэсовские хлыщи, эти сопливые питомцы гитлерюгенда с их вечной ангиной. Бред какой-то!»
– Кажется, я поймал Фюльманша, - сказал радист.
– В таком случае радируйте наши координаты и сообщите, что Хоэнзее атакован под Гульевкой. Спросите, что нам делать… Пусть-ка великий полководец попотеет.
Фюльманш радировал, что отдаст Вилле под суд, если тот немедленно не прорвется к Гульевке.
– Передайте: или я вас. У меня все.
Вилле кипел от злости, но, разумеется, отдал приказ выступать на выручку Хоэнзее. Погнал в роты офицеров связи. Дождь усилился. [74] Мадьяры по собственному почину начали располагаться на постой и схватились с власовцами из-за лесопилки. Пока суд да дело, какой-то идиот, не долго думая, поджег лесопилку. Зарево освещало всю деревню. Никто не мог взять в толк, зачем надо возвращаться. Вилле пытался перебросить самоходки в голову застрявшей колонны и двинуть их в Гульевку, но безрезультатно. Тогда он вне себя от ярости сковырнул своей самоходкой груженую телегу, оставив от нее кучу обломков. Внезапно над опушкой леса появились самолеты русской штурмовой авиации. Три звена, по четыре Ил-2 в каждом, поливали огнем бортовых пушек ярко освещенную, рассыпавшуюся в панике колонну. Самолеты пронеслись вдоль колонны, взмыли вверх и опять бреющим полетом прошли над дорогой, пока не отстреляли весь боекомплект и не сбросили все осколочные бомбы. Считанные секунды - и кругом только безумное месиво сцепившихся друг с другом машин, лошадей, орудий, тележных дышел и искореженного железа, в котором с криками метались солдаты. Спустя восемь минут (столько продолжался налет) неподвижная колонна превратилась в ярко полыхающий погребальный костер.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.