Героическая тема в русском фольклоре - [23]

«Ледовым побоищем» собственно заканчивается в биографии Александра характерный для Древней Руси стиль воинской повести, восходящий в глубину античности своими типическими формулами, образами, метафорами. Впрочем, хотя далее и не дано больше развернутых боевых картин, отдельные символы воинской мощи продолжают окружать Александра. После краткой заметки о победах Александра над Литвою рассказывается с риторической условностью о его поездке к татарскому хану после смерти его отца. Князя позвал к себе «царь силен на Восточной стране, ему же бе Бог покорил многи языки от востока и до запада»: «ты ли един не хощеши покоритеся силе моей. Но аще хощеши блюсти землю свою (т. е. в качестве великого князя), то скоро приди ко мне, и узриши честь царства моего». Александр двинулся через Владимир, и был грозен приезд его: на устье Волги «начаша жены Моавитские (т. е. татарки) детей своих полошати (или устрашати) рекуще: Александр едет». Царь Батый подивился Александру и отпустил его с великой честью. Александр привел в порядок Суздальщину, опустошенную нашествием татарского «царя» Неврюя, что вызвало у автора поток похвал с цитатами из пророка Исайи. Далее идет отрицательный ответ Александра папе, присылавшему к нему кардиналов о соединении в вере (вероятно, для создания союза Западной Европы с Русью против татар). Упоминается о некоей «нуже великой от поганых», заставившей Александра поехать «к цареви (в Орду), дабы отмолил людей от беды». На возвратном пути от хана у Новагорода Нижнего Александр тяжко заболел: «О горе тебе, бедный человече, как можете написати кончину Господина своего, как не испадета ти зеница со слезами вкупе. Како не рассядется сердце от горькия туги. Отца бо человек может забыти, а добрового Господина — аще бы жив с ним в гроб влез», — так плачет по своем князе дружинник-автор. Посхимившись (как обычно князья перед смертью), Александр Ярославич скончался (в Городце). Митрополит Кирилл, отпевавший князя, сказал собравшемуся народу: «Уже зайде солнце земли Суздальские».

Сравнение скончавшегося деятеля с зашедшим солнцем — любимая метафора древности. Тот же образ использован летописями под 1178 годом (смерть Мстислава) и 1288 годом (смерть Владимира Волынского). Но в применении к Александру это не было только риторикой, ибо «вси люзи вопияху: уже погибаем».

Тело великого князя понесли в его столицу во Владимир; при встрече в Боголюбове люди так рыдали, «яко и земли потрястися». Когда Кирилл митрополит хотел разогнуть руку мертвого Александра, чтобы вложить в нее, согласно обряду, грамоту с отпущением грехов, князь, как живой, взял ее (эту грамоту) у митрополита сам. Данный эпизод, вероятно, заимствован из жития византийского святого Алексея, «человека Божия», именем которого Александр был назван, приняв схиму перед смертью.

Средневековье отличалось особым мышлением, особым характером художественной изобразительности, что сказалось и в литературе. Для понимания реальной сущности изображаемого в средневековой литературе необходимо учесть характерные черты тогдашнего мастерства. Особенности средневекового художественного повествования выражаются в условности изображения и в схематизме, заставляющем самого читателя дополнять подразумеваемые подробности. Представляя характеристику повествования об Александре Ярославиче путем сжатого пересказа с цитатами подлинника, мы старались сохранить главные из отличительных свойств средневекового изложения, избегая модернизации и обесцвечивания. Пойдя по вехам такой «литературной» характеристики художественного поэтического материала, историку будет легче угадать под стилистическим покровом и воссоздать действительную личность и значение неустанных трудов Александра Ярославича. «Самовидец» Александра, автор его биографии, изобразил своего героя превосходящим силою и мудростью всех современных ему властителей и нашел возможным сравнивать его только с древними, известными всему миру героями и мудрецами. Рассказывали, как Александр оберегал Русскую землю от насильников с запада и востока, защищал ее мечом и избавлял от бед разумом, автор советует хранить благородную память об Александре и изливает свою любовь к нему в причитании народа над его телом. Привлекательность образа Александра в его биографии и насыщенность ее пафосом, драматизмом и лирикой свидетельствует не только об авторском расположении к нему, но об общем, общественном признании его заслуг перед родиной. Александр Ярославич стал образом отечественного защитника и всегда благодарно вспоминался в годины вражеских нападений на Русскую землю, о чем свидетельствуют главнейшие воинские повести.

Под стилистическим воздействием повести об Александре Невском возникла повесть о Довмонте, князе Псковском, защитнике западных пределов Руси, который, подобно князю Александру, стал патрональным святым своей области. Имея отчасти «житийное» оформление, повесть о Довмонте заключает в себе много воинских моментов. К типу «жития» принадлежит собственно начало повести, прослойка рассказа молитвословными формулами и заключительная характеристика с библейской цитатой. Включенная под 1265 годом в Псковскую летопись и далее разнесенная здесь по годам, повесть начинается сообщением, что «блаженный… князь Домант с дружиною своею и со всем родом своим оставль отечество свое, Литовскую землю, и прибеже в Плесков (Псков). И бысть князь Домонт… от племени Литовского, первие имея ко идолом служение, по отчю преданию; егда Бог восхоте избрати собе люди новы… возбнуся яко от сна, от идольского служения и помысли со своими бояры креститися…, и крещен бысть во Святей Троицы в Соборной церкви (Пскова), и наречено бысть имя во святом крещении Тимофей. И бысть радость велика в Плескове и посадиша его мужи Псковичи на княжение во граде Пскове». Дальнейший весь рассказ посвящен воинской деятельности Довмонта на защиту Псковской области, как пограничной, от немцев Прибалтики и от Литвы.