Герои Шипки - [76]

— Дать залп из двух орудий!

Разговор генералов продолжался как ни в чем не бывало.

Турки после выстрела мгновенно скрылись за насыпью, но через минуту снова появились с лопатами. Число любопытных даже возросло, и опять загарцевал офицер на белой лошади.

— А ну катани по ним шрапнелью! — уже не шутя приказал Гурко артиллерийскому офицеру и снова заговорил со Скобелевым о предстоящем походе, который не даст Мехмету-паше собраться с силами, отсидевшись за Балканским хребтом.

После второго залпа турки попрятались вовсе, зато на их стороне показался белый дымок.

— Ложись! — раздался крик дежурного фейерверкера, и все, кто был на редуте: генералы, штабные офицеры, ординарцы, денщики, — кинулись на землю.

Гурко и Скобелев даже не переменили позы, рассуждая о продолжении кампании.

Турецкая граната с воем, шипом и свистом влетела в редут и зарылась. Офицер-артиллерист бросился к месту упавшего снаряда, вытащил ее, еще горячую от полета, неразорвавшуюся гранату, и положил перед генералами.

Через минуту раздался новый крик «ложись!», и новая граната, просвистев в воздухе, зарылась рядом с первой.

Гурко и Скобелев поднялись на насыпь. Ни тот, ни другой не хотели выказать осторожность, которую можно было бы истолковать как робость.

Между тем в свите все были в крайнем волнении, так как знали, что турки обыкновенно отвечают одним выстрелом более, чем пущено в них. Надо было ожидать третьей гранаты, которая при новом крике «ложись!» не замедлила удариться в землю шагах в пяти от генералов.

По счастью, и этот снаряд не лопнул, иначе Гурко и Скобелева не было бы в живых. При полете этой третьей гранаты оба генерала были бледны, но ни в чем не изменили себе, продолжая мирно беседовать.

— Ну что ж, желаю удачи, — с легкой завистью сказал Скобелев на прощание, пожимая руку Гурко. — Вам идти вперед, а нам сидеть тут, под Плевной…

2

Да, все было позади. Долгие споры, доводы, доказательства. Препирательства с заместителем начальника штаба главнокомандующего, недоброжелательным к нему генералом Левицким. Возражения осторожному Тотлебену. Предложенный Гурко план начать немедленное наступление на Софию, не дожидаясь, пока падет Плевна, был наконец утвержден государем императором. Железная воля и энергия Гурко сломили все препоны, хотя в последний момент ему было рекомендовано далеко не зарываться и до капитуляции Плевны по возможности только занять горные проходы Орхание.

Гурко намеревался с двумя гвардейскими пехотными дивизиями, Гвардейской стрелковой бригадой, 2-й Гвардейской кавалерийской дивизией (всего 30 тысяч штыков, 5 тысяч сабель при 120 пехотных и 54 конных орудиях) перейти Балканы и разгромить формируемую армию Мехмета-Али. Он доказывал, что зимовка русских в Приду-найской Болгарии даст туркам огромные преимущества и позволит собраться с силами.

Посланный по Софийскому шоссе авангард — кавалерийский отряд генерал-майора Леонова — 28 октября с ходу овладел городом Врацы. 3 ноября от Дольного Дубняка, где находился Гурко, потянулись из-под Плевны основные силы.

Накануне унтер-офицер Бобин тщательно проверил, все ли в порядке у солдат его роты перед длинным и тяжелым походом. Он осмотрел каждый ранец, каждый котелок, следя за наличностью того, что должно быть.

В ранце:

1. Сухарей в особом мешочке — 2 фунта.

2. Рубах — 2.

3. Холщовые (исподние) брюки — 1.

4. Полотенце — 1.

5. Портянок — 2 пары.

6. Летние панталоны или суконные шаровары — 1.

7. Наушники — 1.

8. Суконные варежки — 1 пара.

9. Подошв в гвардии — 1 пара или подметок — 2 пары.

10. Щеток (платяная, сапожная и для пуговиц с дощечкой) — 3.

11. Мыла — 1 кусок.

12. Деревянное масло в 1 пузырьке.

13. Сало.

14. Башлык под крышею ранца — 1.

В котелке:

1. Сухарей — 1 фунт.

В двойном мешке, носимом вне ранца:

1. Сухарей — 3 фунта.

2. Соли — ¹/₈ фунта.

3. Принадлежности к ружью: промывальник, шпилька, отвертка, несколько заостренных палочек и перышек, тряпка, суконка и пакля.

4. Мелочи: складной ножик, ножницы, игольник, шило, наперсток, бритва, воск, нитки и головная гребенка (все эти вещи в особом мешочке).

Вместо положенной по уставу водоносной фляги гвардейцы еще в Петербурге получили бутылки из-под лимонада, обшитые сукном. Учитывая, что придется воевать зимой, были заказаны подрядчиками фуфайки для солдат.

— Портянку, портянку наворачивай правильно! — ворчал Бобин, следя за молодыми солдатами. — Складку оставишь и в долгом походе сотрешь родительские подошвы!..

У полуразрушенных домиков Дольного Дубняка стояли высоко нагруженные фуры, и около них суетилась прислуга, стараясь засунуть лишний узелок или ящичек. Йошка ухитрился водрузить сверху повозки целую баранью тушу и теперь бегал возле штабс-капитана Рейтерна в ожидании глотка хотя бы ракии, к которой, впрочем, вполне привык и уже находил не хуже родной сивушки.

Поротно преображенцы, измайловцы, гренадеры, егеря двигались на юг по шоссе. Дымила знаменитая на весь отряд паровая кухня батарейцев. Местность, вначале ровная, становилась все более волнистой и пересеченной. Возвышенности постепенно делались круче, с острыми гребнями наверху, лощины суживались, и в их глубине по каменистому ложу быстро бежали ручейки и реки. А вдали сквозь сизый туман стали проступать темные массы гор. В Радомирцах гвардия оказалась уже у подошвы Балкан.