Герои по ту сторону: миттельшпиль - [16]

Веронике показалось, что она слышала, как Аден выдохнул с облегчением.

Её любимое кафе-мороженое восстановили два дня назад, и оно очень вовремя открылось сегодня утром. Напрочь позабыв о боге огня, отец и дочь устроились за столиком под открытым небом, заказав по три шарика ванильного и по чашке глясе. Деланей хотел как можно больше прикоснуться к миру вновь обретённого ребёнка, и потому позволял ей говорить, делать и заказывать для них всё, что захочется.

Тучи, затягивавшие небо с утра, давно схлынули, открывая Санктум неяркому осеннему солнышку. Вероника сочла это за хороший знак. В кафе собралось много народа — местное мороженое любили, наверное, все жители города. Все столики из тёмного дерева под красными зонтами, стоявшие на улице, были заняты. Ненавидящей находиться в толпе Веронике сегодня было наплевать на такие мелочи. Она просто наслаждалась обществом вновь обретённого отца.

— Когда я приехала сюда, мне назначили старшего товарища, — рассказывала Вероника, пока они ожидали заказ. — Так всегда бывает, когда прибывают новые студенты. Моим товарищем стал Джереми. Ох и натерпелся он со мной, кто бы знал…

— А что, он что-то делал не так? — спросил Деланей.

Вероника улыбнулась.

— Нет, он всегда был очень милым, забавным и добрым. Это я была не в настроении. Мама закатила мне скандал перед отъездом, от брата я не дождалась помощи… В общем, понимаешь, да? Я злилась на них, на себя, на тебя, на весь мир… А тут появился парень, всего на год старше меня, и всё пытается храбриться и строить из себя крутого. Да я была готова делать ему всё назло, лишь бы сбить с него спесь!

— Представляю, — рассмеялся Деланей.

— О нет, даже не представляешь, — хихикнула Вероника. — Он мучился со мной все каникулы. Я сбегала от него, изводила его, зло подшучивала… Он каким-то образом понимал, что это неспроста, что я просто отрываюсь на нём, и терпел всё. Иногда я думаю, что будь я на его месте, я бы себя придушила.

— И как же вы договорились?

— Он пригласил меня в это кафе. Мы точно так же заказали по три шарика ванильного и глясе. Я всё время молчала букой, а Джереми что-то болтал без остановки…

Воспоминания всплывали на поверхность на волне ностальгии. Веронике не терпелось рассказать всё. Деланей был замечательным слушателем, внимательным, не упускающим ни одной детали.

— А ещё меня раздражало, что он всегда был прав. Когда предложил мне пойти в класс холодного оружия, потому что с меткостью у меня было плохо, когда сказал, что если меня что-то мучает, то лучше бы мне сходить в храм и поговорить с тобой напрямую, без жрецов… Он вообще всегда был прав! Но я же не слушалась и всегда поступала наоборот…

Принесли кофе и мороженое. Оно так и осталось стоять на столе нетронутое, хотя Деланей пару раз ткнул в своё ложкой — наверное, хотел понять, что это такое. Вероника заметила это, но значения не придала. Успеется.

— Он всегда говорил, что ему нравится моя прическа. А у меня тогда были длинные чёрные волосы… ну, ты знаешь, наверное? И вот я вернулась в свою комнату, посмотрела на себя в зеркало… и решила, что шиш ему, а не классная причёска. Я пошла в ванную и срезала длину. Получилось примерно вот так, — Вероника провела пальцем по левому плечу. Сейчас её волосы были длиннее на пару сантиметров.

— И не жалко было? — улыбнулся Деланей.

— Жалко, ещё как. Но на что только не пойдёшь, чтобы поставить на место одного балбеса! Это я сейчас понимаю, что всё это глупости, но тогда кто мне мог это объяснить?

Налетел сильный ветер и разметал по столу бумажные салфетки. Вероника оглянулась — со стороны академии по небу ползли тяжёлые чёрные тучи. Похоже, снова дождь. Не успели насладиться солнышком…

— А почему именно рыжий? Да ещё и такого странного оттенка? — спросил Деланей.

Вероника пожала плечами.

— Не знаю. Наверное, просто выбрала самый яркий цвет из естественных. Ну, как естественных…

Бывший бог тьмы усмехнулся.

— У моей соседки Мэй классный Дар, — продолжала Вероника. — Она умеет менять цвета. Притом двумя способами — или накладывать краску, или менять структуру вещества так, чтобы изменился и цвет. Вот я её и попросила меня покрасить, сначала временно, потом окончательно. Мне понравилось.

— А Джереми?

— А кто его спрашивал?

С кофе и мороженым было покончено. Отец и дочь отправились на прогулку — сначала по городу, потом по парку возле академии. Воспоминания об учёбе закончились, и Вероника заговорила о том, каково ей жилось в Воронеже. Это было сложнее — она смогла вспомнить мало приятного. Разве что брата и редкие совместные прогулки.

— Мишка тогда в футбол играл, ещё до того, как увлёкся программированием. И вот у него игра с парнями из соседнего двора, дело чести, как же без сестры. Я и пришла, раз уж позвал. А там была его девушка, Лизка, кошка крашеная. Я её терпеть не могла. Она не могла сказать двух слов, чтобы не поместить между ними какую-нибудь гадость. Мама тоже её не любила, но терпела — говорила, что это ненадолго, что всё пройдёт. Прошло, конечно, только благодаря мне. Как мы тогда языками сцепились, кто бы слышал! До сих пор стыдно. Лизка Мишку в тот же вечер бросила. Он на меня неделю дулся. А потом спасибо сказал — через год, когда с будущей женой познакомился…