Герои Курской битвы - [46]
Поднялись столбы дыма, огня, земли. Самолёты бомбили всю глубину обороны дивизии от Самодуровки до выс. 238, 1 и д. Тёплое; гряду высот Ольховатского хребта с севера на юг: 244,9; 250; 257,2; 274,5, определяя тем самым направление главного удара своим танковым дивизиям…
…До 8 часов 20 минут шла обработка авиацией и артиллерией противника нашей обороны. Нашей авиации почти не было. Как мы понимали, она в основном была на южном фасе Курской дуги.
И вот в 8 часов 20 минут, глядя в стереотрубу, я вдруг заметил движущуюся лавину танков. Они шли медленно, по всей линии обороны, выходя из лощины, что севернее Ольховатки, и образовывали сплошную стену до самой северо-восточной окраины Самодуровки. От нашего НП эта лавина танков была на расстоянии двух километров, а от нашей обороны — около одного.
Я смотрел на выходящие из лощины танки и считал их про себя. Вдруг полковник Григорьев спросил меня:
— Воронков, что это за деревня справа от Самодуровки?
— Это танки, товарищ полковник.
И я стал вслух продолжать считать: 178, 179, — а танки всё выходили и выходили из лощины…
…Я перевёл стереотрубу на нашу переднюю линию обороны. Я всматривался в лицо одного солдата. Стоял он в одиночной щели, у него были большие усы, что говорило о его солидности, он был поглощён собой и не обращал внимания на идущую на него лавину танков. Уверенными, спокойными движениями он положил на бруствер три противотанковые гранаты, потом одну из них передвинул к себе поближе, затем догнал патрон в винтовку, упёрся локтем в бруствер, вновь выпрямился, поправил землю на бруствере под локтем, вновь упёрся локтем в бруствер, притрамбовал землю на бруствере локтем и только после этого взглянул на приближающуюся стену танков и пехоты. Я смотрел на этого солдата как зачарованный…
…И вдруг, когда до нашего переднего края фашистским танкам оставалось не более 300 метров, раздался шум оглушительной силы. Мы, все четверо, не поняв сразу, что произошло, повалились на дно щели друг на друга. Через несколько секунд раздался взрыв, только не вблизи нас, а там, где шли танки и пехота противника.
Мы подняли головы, встали и увидели картину, какую не увидишь и в кино.
Там, где шли немецкие танки, — сплошная чёрная стена дыма. Дым постепенно рассеивался, вырисовывались языки ярко-красного пламени от горящих танков, таких языков было более десяти. Но пехоты противника не было видно, вся она лежала на земле.
Вражеские танки стали пятиться. И тут заговорила наша противотанковая артиллерия. На отступающие танки обрушился шквал огня. Более 40 танков остались на поле догорать, остальные скрылись в лощине. Пехота так и не встала…
…Вновь сотни вражеских самолётов, волнами по 40–50 штук, стали обрабатывать нашу оборону, огромной силы огонь артиллерии и миномётов был обрушен на наши головы, была порвана связь с батальонами.
Командир 96-го стрелкового полка полковник Григорьев перешёл (на Молотычевских холмах) на КП полка в д. Тёплое.
Только мы возвратились на КП, как новая волна вражеских танков и пехоты пошла во вторую атаку».
По ходу продвижения в глубину нашей обороны танковый клин разделялся на небольшие группы, которые тут же устремлялись на подавление опорных пунктов и рубежей обороны. Немцы расчищали коридор.
По мере приближения танков к опорным пунктам начинала работать наша артиллерия.
В этом районе было сосредоточено большое количество противотанковых средств, в том числе и артиллерии. Здесь, кроме батарей 1-й гвардейской артиллерийской дивизии прорыва, оборону держала 3-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада полковника В. Н. Рукосуева. Здесь стояли полковые, дивизионные и корпусные батареи. По сути дела это был последний рубеж, дальше которого противника пускать было нельзя.
В Молотычах располагались тылы бригады. Там занимал оборону соседний 201-й гвардейский пушечный артиллерийский полк. Сюда же, как последний резерв, были переброшены все другие части дивизии.
На одной из господствующих высот севернее Молотычей находился наблюдательный пункт командира 3-й гвардейской лёгкой артиллерийской бригады полковника В. М. Жагалы[45]. В своих мемуарах В. М. Жагала потом писал: «…Только с этих высот и можно было управлять огнём артиллерии и миномётов. Поэтому на них артиллеристов было видимо-невидимо. Густой лес антенн радиостанций выдавал нас с головой, но деваться было некуда, и мы не обращали на это внимания».
До пятидесяти машин повернуло на позиции 96-го стрелкового полка. Но и эта группа вскоре стала рассредоточиваться. Пятнадцать танков направились на Самодуровку. На их пути оказались окопы стрелкового батальона и полковая артиллерия 96-го стрелкового полка. «Сорокапятки» открыли частую стрельбу по танкам. Но их тут же подавили «Фердинанды», которые двигались в немецких порядках. Оборона батальона с ходу была прорвана. 6-й батареи старшего лейтенанта С. И. Родионова не оставалось иного выбора, как принять прорвавшиеся танки противника на себя.
«Юнкерсы» основательно поработали и тут. Повсюду виднелись торчащие из земли дымящиеся обломки брёвен разбитых блиндажей и землянок, обломки конных повозок и остовы горящих грузовиков. Бомбы изрыли и позиции батареи. Но артиллеристы быстро поправили брустверы и ячейки, выкатили из укрытий свои орудия и приготовились. Стена пшеницы закрывала их со стороны атакующих.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.