Герои Курской битвы - [127]
Что и говорить, не повезло так не повезло… По сути дела, блестящую военную карьеру прервал один из первых же боёв, а вернее, японский лётчик, оказавшийся на своём скоростном Ki-27 более внимательным и сосредоточенным, ловким и удачливым. Очередь его пулемётов прервала всё.
Позже в одной из своих книг Арсений Васильевич Ворожейкин напишет: «Говорят, что человек рождается два раза: первый — физически, второй — духовно. Мы познали третье рождение — превратились в настоящих военных. Мы узнали, что война лишена романтики приключений, вся героика в ней буднична, так же как буднична настоящая жизнь».
«Мы» — это довоенное поколение молодых красных командиров, красных военлётов.
Эти стихи фронтового поэта Николая Майорова, который погибнет на другой войне, написаны от имени поколения Ворожейкиных, Талалихиных, Маресьевых.
Японец сбил романтичного юношу с лейтенантскими петлицами, а из госпиталя вернулся офицер, распрощавшийся с последними иллюзиями, которые окутывали профессию военного лётчика. Халхин-Гол научил многому. Фронтовики-окопники говорили, что человек становится солдатом после третьего боя. Выжил в первом — о, повезло. Выжил во втором и не струсил — о, молодец! Выжил в третьем, да если стрелял в сторону врага, а тем более если шёл вместе со всеми в атаку, — солдат! То же было и с лётчиками.
Над Халхин-Голом комиссар эскадрильи Ворожейкин совершил более 160 боевых вылетов. Провёл 30 воздушных боёв. Лично сбил шесть японских самолётов и тринадцать в группе. Великолепный результат! И вот — сбит… С катастрофическими последствиями. Когда дела пошли на поправку, он спросил лечащего доктора, сможет ли летать.
— Ну что вы, молодой человек! Об этом забудьте.
А он сжал зубы и сказал себе: летать — буду. Справку, выданную в читинском госпитале, с которой можно было спокойно ехать домой, за Урал и думать о гражданской профессии, он тут же выбросил. На попутных прибыл в свою юрту в район Халхин-Гола, и всё в его жизни и военной карьере началось сначала. Вернее, продолжилось.
Командиру полка Ворожейкин доложил, что всё в порядке, «царапины» залечили и он готов к полётам. Комполка потребовал справку из госпиталя. Ворожейкин похлопал по карманам, пожал плечами и простодушно ответил, что, наверное, справку потерял. Комполка покачал головой, но в полку не хватало лётчиков, и он махнул рукой.
Монголия оставила и память, и след.
Два ордена Красного Знамени — советский и монгольский. И напоминание лечащего врача. Когда доктор понял, что молодого военлёта не остановить, на всякий случай предупредил, что летать-то сможет, но прыгать с парашютом — нет. Прыгать с парашютом ему нельзя — не выдержит позвоночник такой нагрузки, и тогда в лучшем случае парализация ног, инвалидность. Это Ворожейкин запомнил. И все три войны летал с такой мыслью: а) драться в небе нужно так, чтобы его ни при каких обстоятельствах не сбили; б) если собьют, то он должен каким-либо чудом посадить самолёт.
Список побед над японцами открыл боевой счёт советского аса. Потом были финны. Потом немцы. Но были и свои. Об этом рассказ впереди.
С февраля 1940 года Ворожейкин служил в ВВС Прибалтийского военного округа на должности военкома эскадрильи 38-го истребительного полка. В этой должности застала его советско-финская война.
Эта война сильно отличалась от того, что они увидели на Халхин-Голе. Здесь предстояло встретиться с финскими «Фоккерами»[87]. Но воздушных боёв так и не случилось. Истребительный полк выполнял другие задания — одиночные самолёты вели разведку, сопровождали бомбардировщиков и сами частенько штурмовали финские позиции и объекты.
Однажды Ворожейкин получил задание сбросить бомбы на железнодорожный узел в районе Лахти. Объект показали на карте, он перенёс его на свою, построил маршрут. Когда прилетел на место, никакого железнодорожного узла в указанной точке не обнаружил. Внизу лежала обычная деревня. Курятся дымки. Что делать? Не бомбить же деревню. Возвращаться? С бомбами? С бомбами садиться нельзя. Решил сбросить груз на лес. Выбрал место погуще и атаковал лес. Наметил точку и в целях тренировки сделал несколько заходов. Сразу заметил, что бомбы рвались как-то странно — слишком мощное пламя охватило тот участок леса, который он выбрал для прицельного бомбометания, а ударная волна настолько сильна, что самолёт резко подбросило вверх, так что он едва удержал его в горизонтальном полёте.
Вернулся на базу, доложил: в заданной точке железнодорожную станцию не обнаружил, разгрузился в лесу.
На следующий день командир полка вызвал в штаб, попросил показать на карте точку лесного бомбометания, и, когда Ворожейкин указал точный квадрат, комполка радостно хлопнул его по плечу:
— Поздравляю, Арсений Васильевич, дорогой мой комиссар! Твои бомбы легли точно на склад боеприпасов финнов!
В марте 1941 года Ворожейкин получил новое назначение — в Закавказский военный округ, на этот раз на чисто командную должность — командиром эскадрильи 342-го истребительного авиационного полка, который базировался под Ереваном. Командирский дебют оказался неудачным.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.