Герои из-под пера - [12]
Виктор осторожно приподнял голову. Хрен там, конечно, во тьме разглядишь… Он свесился и вслепую провел рукой. Пальцы нащупали металлический цилиндрик, плоский на одном конце и скругленный на другом.
Патрон? Да нет, чушь какая! Колпачок какой-нибудь. Патрон! Это, Виктор Палыч, вы того, лишку хватанули. Если вам патроны оставляют выдуманные персонажи, то того и гляди, вы с этими самыми персонажами скоро будете долгие и душевные беседы разговаривать.
А врачи рядышком вам поддакнут да кивнут: правильно, Виктор Палыч, вы только не волнуйтесь, таблеточку — ам, и запейте. Не тревожьте, в конце концов, собратьев: Навуходоноссора, Птолемея, Зигфрида и Ларош-Фуко.
Он выложил поднятое на подоконник, чтобы посмотреть утром. Закутался посильней, вновь согреваясь. Черт-те что, конечно. Завтра бы четвертую, пятую главы… Прижмем мы тебя, Фрол, с Семеном Петровичем…
Заснул Виктор быстро, без сновидений и вывалился в серое бессолнечное утро следующего дня неожиданно бодрым и полным сил.
На подоконнике, проверенном в первую очередь, ничего не было. Ни патрона, ни колпачка. И прекрасно, в самом деле! Подумав, Виктор логично решил, что эпизод с железкой был всего лишь продолжением сна. Так сказать, сон во сне. Даже в литературе прием известный. История, вложенная в историю, рассказанную участником общей истории.
И-и-эх!
В кои-то веки Виктор созрел для некого подобия зарядки — раз пять присел и два раза отжался.
Тело скрипнуло в колене и хрустнуло под лопаткой, но, в целом, повело себя сносно, не заартачилось, выдержало. Живы еще! Можем! Обросли жирком, конечно, но тут уж возраст и депрессивное состояние…
Впрочем, прошлое это, прошлое!
Сейчас мы ка-ак пройдемся гребнем облавы по злачным местам Боголюбска, ка-ак поместим три десятка подозрительных лиц в камеры предварительного заключения…
Сбегав к умывальнику, Виктор вернулся в дом с полотенцем на шее. Включил плитку, поставил чайник. Посмотрел на часы — рано, семи нет.
За окнами в полушубке и трусах зигзагами, оскальзываясь на подмерзшей грязи, пробирался в направлении к магазину пьяный Пахомов. Сейчас будет будить живущую при магазине Таньку, чтобы дала опохмелиться.
Брел Лешка на самом что ни на есть автопилоте, даже глаза, кажется, были закрыты. Вдалеке сквозь дымку мигал фонарь.
Странное все же существо человек, подумалось Виктору. Уживаются как-то в нас и звериная жестокость, и пронзительная сентиментальность, и пьяное безумие, и отчаянная храбрость. Что-то надо делать с человечеством, опасный это дуализм…
С другой стороны, как без зла определить добро? Значит, зло должно быть, хотя бы в гомеопатических дозах? А кто ее, эту дозу знает? Может, и Господь Бог отмеряет на глазок, тому, этому, от-черт, перебор. М-да.
Виктор достал тетради, законченную, о трех главах, и новую, едва начатую. Ага, вот с этого момента…
" — Тикай, хлопцы! Угро!
Крик разлетелся по комнатам Семеновского дома, и тут же зазвенело стекло, закачались занавески, затопали по лестницам и полам. Косматые, тревожные тени заметались в свечном свете. Ан-нет, послюнявив пальцы, Бог с ним, со светом-то.
Визжали полуодетые девушки мадам Соколинской, кривые спросонья рожи высовывались из окон и торопливо скрывались, разглядев редкую цепь красноармейцев, присланных в помощь розыскным агентам, и тюремный фургон "студебеккера" с круглыми желтыми фарами над фанерными крыльями.
Ах, братцы, не на штыки же ливером!
Несколько выстрелов в глубине дома заставили Елохина взлететь по шаткой лестнице.
— Кто стрелял?
Робко вспыхнула "керосинка", осветив дверной проем и лежащего на животе человека.
— Ближе свет! — потребовал Елохин, и кутающаяся в плат женщина, шлепая босыми ногами, вышла с лампой из соседней комнаты.
— Это Фрол его, — сказала она.
Елохин перевернул убитого.
Савельев! Лицо мертвого агента было в крови — одна из пуль попала в щеку. Рука все еще сжимала револьвер.
— Прокудин! — закричал Елохин…"
Уловив непонятный, отвлекающий шум и вспомнив про чайник на плитке, Виктор выскочил из-за стола. Ах, черт! Как же можно? Головой в Боголюбске, а в доме едва не пожар. Непорядок, его ити.
Чайник успел выкипеть и заняться сажей по бокам, хорошо, поставлен был всего на второе деление. Выключенный, он смотрелся печальным погорельцем. Сейчас бы, зараза, как раз чайку. Ага, выкусите, Виктор Павлович!
А утро вылетело, скукожилось, подползло к полудню, в общем, часы отмерили одиннадцать сорок три, четыре часа, даже пять изъяли себя из жизни, вложились в буквы.
Виктор раздвинул занавески, походил по комнате, тряся жирком, валиками обозначающимся на животе. Худеть, худеть надо. Впрочем, жизнь, она как раз в эту сторону катится, нынешние тощие времена, возможно, еще цветочки…
А вот нет! — возразил он сам себе и, подпрыгнув, достал ладонью до низкого потолка.
Где у нас разруха? Как там сказал доктор Преображенский? Или профессор? Разруха у нас в головах. Не в клозетах, а в тыковках. Хороший, зараза, фильм получился. Почти о сегодня. Собственно, тут мне и карты в руки.
Я, конечно, не медицина, но я — психотерапия. Вот сейчас четвертую главку добью и примусь за следующую.
— Разруха в головах, — повторил он, придвигая тетрадь.
Когда в местечко Подонье Саморского надела прибывают мастера, чтобы набрать учеников, жизнь тринадцатилетней Эльги Галкавы меняется безвозвратно. Неожиданно для себя она становится ученицей Униссы Мару, мастера листьев. С этой поры ее судьба складывается из дорог и местечек, уроков по сложению волшебных картин и боли в пальцах. Огромный сак с листьями она носит за спиной. В то же время где-то на западе начинает свой поход еще один мастер. Мастер смерти. Встреча их, видимо, неизбежна.
«Очень верно все описано, словно вновь попал в Луганск июля-августа этого года. Тяжело вспоминать, но и забыть нельзя. Как и разбомбленые Станицу Луганскую, Малую Кондрашовку, сейчас весь этот ад творится в Кировске и Первомайск, но уже зима, и от этого гораздо тяжелее. Ваш случай — когда писатель словно видит то, где сам не был, поэтому продолжайте, пишите. И не слушайте разных там пропагандонов, которые хотят уличить вас непонятно в чем, имя им — легион, уже во всех сетевых ресурсах отметились, но за ними — ложь и оправдание людских страданий, а за нами правда, и, значит, Бог».Из отзывов в интернете на странице автора.http://okopka.ru/k/kokoulin_a_a/.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Произведения шести современных авторов о зигзаге истории, более крутом, чем все упражнения попаданцев по изменению хода истории, более дерзновенном, чем однообразные войны магов, империй и разведок. Встречайте сборник возрожденной коммунистической фантастики, продолжающей лучшие традиции советской и зарубежной НФ — традиции прогресса, эмансипации и борьбы за освобождение всех разумных существ в нашей Вселенной и ее окрестностях! Куда движется человечество согласно неумолимым законам истории? Как не заблудиться по дороге и не остановиться в развитии? Чего требует будущее не от эксклюзивных избранных ведьмаков, генетически трансформированных принцесс и бойцов галактического спецназа, — а от массы обычных людей, таких же как ты, читатель? Поехали!
2147 год. Нанотехнологии продлевают жизнь. Генетически модифицированные насекомые очищают городской воздух от загрязнений. Идеальный вид безопасного транспорта, телепортация, предлагается фирмой International Transport, ставшей лидером в мире, который контролируют корпорации.Джоэль Байрам занимается «очеловечиванием» искусственного интеллекта и параллельно пытается спасти свой брак. Обычный парень с типичными проблемами двадцать второго века. Пока террористы не взорвали транспортный узел и его телепортация пошла не так.Теперь Джоэлу предстоит перехитрить «теневую фирму», уничтожить религиозную секту и избавиться от «двойного эффекта».
Аркадий (1925–1991) и Борис (1933–2012) Стругацкие – русские советские писатели-фантасты, поднявшие отечественную фантастику до высот мирового уровня. Переведенные на все основные языки, изданные суммарным тиражом более 500 миллионов экземпляров, их книги до сих пор экранизируются, активно обсуждаются и служат источником вдохновения для нового поколения писателей и читателей. В этот том вошли «Страна багровых туч», «Извне», «Путь на Амальтею» и избранные рассказы.
Москва, XXII век. Сухой и чистый, единый, вымирающий мир. Умеренная политкорректность, во главе угла правило: «Живи сам и не мешай жить другим». Отсутствие идей, отсутствие заблуждений. Принудительное деторождение, возможно, тихое клонирование. Никому, в общем-то, ничего не надо. Главная героиня Наташа Данилова, капитан-оперативник Седьмого Особого отдела, ненавидит «крыс», как по привычке именуются асоциальные элементы. Тем более что «крысы» нового поколения отнюдь не безобидные бомжи, а новая раса людей, мутанты, наделённые сверхспособностями, но совершенно невосприимчивые к человеческой культуре, в которой и не нуждаются.
100 слов в день.Такой лимит устанавливает государство для каждой женщины в США. Каждая женщина обязана носить браслет-счетчик, и, если лимит будет превышен, нарушительница получит электрический разряд.Вскоре женщин лишают права работать. Девочек перестают учить читать и писать в школах. Их место теперь – у домашнего очага, где они молчаливо должны подчиняться мужчинам.Такая же судьба ждет и доктора Джин Макклеллан, которая должна теперь оставить научную карьеру, лабораторию, важные эксперименты. Но случай заставит ее побороться за возвращение голоса – своего, своей дочери и всех остальных женщин.
Есть мандарины, работать при утреннем свете и… ампутировать фалангу указательного пальца на правой руке. Какие рекомендации услышишь ты от машины счастья? Перл работает на огромную корпорацию. По запатентованной схеме она делает всех желающих счастливее. Советы механизма бывают абсурдными. Но Перл нравится работа, да и клиенты остаются довольны. Кроме ее собственного сына – подростка Ретта. Говорят, что «счастье – это Apricity».