Герои и антигерои русской революции - [12]

(Первые дни революции в Петрограде. Отрывки из воспоминаний А. П. Кутепова. В кн.: Генерал А. П. Кутепов: Воспоминания. Мемуары. Мн., Харвест, 2004. С.160). Для выполнения задачи командующий Округом сумел выделить роту (из 48 рядов) Л.-гв. Кексгольмского запасного полка с одним пулемётом, роту Л.-гв. Преображенского запасного полка (в 32 ряда) и в Пассаже другую роту того же полка, того же состава, а также пулемётную полуроту в 12 пулемётов. Ну и на прощанье пообещал дополнительно прислать «все, что возможно» (Там же).

Действуя решительно и ответственно, Кутепов развернул вверенные ему части на обширной территории, разоружил и разогнал шляющиеся толпы, загнал в казармы несколько сотен высыпавших на улицы солдат-запасников и до вечера удерживал под своим контролем обширный кусок бушующей столицы.

Однако, обещанных подкреплений от Хабалова Кутепов так и не дождался. (Командующий Округом вместе со всем градоначальством был озабочен переездом в Адмиралтейство, чтобы там протянуть в относительной безопасности ещё немного, и о своём обещании командиру карательного отряда за переездными делами, видно, позабыл.) Да и невозможно было бесконечно оборонять несколько кварталов города, в то время как вся остальная столица охвачена революционным пожаром.

К вечеру, осознав недееспособность властей, полковник Кутепов отдал приказ своим войскам возвращаться в казармы, а сам укрылся на ночлег в доме графа Мусина-Пушкина.

А вскоре убыл на фронт, в воюющую (пока ещё) армию.

Трагедия жертвы революции Государя-императора Николая II состояла в том, что он оказался не способен опереться в своей кадровой политике на таких людей, как А. П. Кутепов, предпочитая расставлять на высшие командные посты таких, как М. В. Алексеев, Н. В. Рузский, Н. И. Иванов, С. С. Хабалов, а в трудный час — сетовать на «кругом измену и трусость и обман».

Увы, но история действительно не терпит сослагательного наклонения, а потому царский режим в России действительно был обречён. Благодаря конкретным действиям (и бездействию) конкретных людей.

XV. «Собаке — собачья смерть» (классика)

Надолго же нам пришлось застрять в четырёх зимних днях 1917 года. Зато, надеюсь, мы лучше стали понимать, кто именно крутанул колесо истории России в самый переломный её момент, крутанул именно в том направлении, которое привело цивилизацию в настоящее время. Это четыре героя (Бубликов, Суханов, Стеклов, Соколов), сделавшие всё от них зависящее, для того чтобы обеспечить и закрепить успех дела революции; два антигероя (Гучков, Милюков), пытавшихся использовать революцию в свою пользу, а в результате она использовала их — в свою; жертва революции (император Николай II), сознательно отказавшийся от активного влияния на события, предпочтя пассивный уход и мученический венец; и, наконец, герой уходящего времени (Кутепов), преподавший современникам и потомкам сколь наглядный, столь и бесполезный урок на тему «как могла бы пойти история, если бы таких, как он, оказалось чуть-чуть побольше в нужное время в нужном месте».

Давайте отдадим ещё один мистический прощальный поклон тем четырём февральско-мартовским дням 1917 года и всё-таки вспомним фамилию человека, который начал Февральскую революцию. Тимофей Кирпичников, старший фельдфебель учебной команды Волынского полка.

27 февраля 1917 года в 5 часов утра он поднял подчиненных ему солдат, накормил, вооружил и построил до прихода начальства.

Накануне днём их командир штабс-капитан Лашкевич водил команду в город — стрелять по демонстрантам, возмущавшимся отсутствием хлеба в магазинах; при этом лично Лашкевичем было убито несколько десятков гражданских лиц.

Ночью Тимофей Кирпичников подговорил своих помощников, «взводных», отказаться от участия в расстрелах жителей Петрограда. Придя в расположение части, штабс-капитан Лашкевич заспорил с подчиненными, потом попытался бежать и был застрелен.

Восставшая учебная команда с оружием в руках двинулась к резервному батальону своего полка и увлекла его за собой. Потом Тимофей Кирпичников повел солдат дальше — поднимать соседние полки. Преодолевая сопротивление часовых и офицеров, они смогли в течение нескольких часов вывести на улицы многие тысячи вооруженных людей. В какой-то момент сам Кирпичников перестал контролировать действия толпы, которая произвольно открывала огонь, штурмовала занятые жандармерией объекты и в конце концов побудила государственные учреждения, включая правительство, свернуть свою деятельность, а позже и вовсе разбежаться.

Ни в коей мере не считаю Кирпичникова героем революции, потому как его роль в ней абсолютно случайна. Взрывоопасная ситуация к утру 27 февраля была в большинстве учебных и запасных частей, и запалить фитиль революции мог кто угодно. Выпало Кирпичникову — случайной фигуре в русской революции, получившей, однако, в результате своё — да как получившей!

Приведу короткую заметку Ярослава Тинченко из «Киевских ведомостей» (№ 41 (2555), 23 Февраля 2002), в которой описана судьба Тимофея Кирпичникова, — оцените сами всю мистику этой судьбы:

«Все началось с того, что ранним утром 27 февраля 1917 года в помещении учебной команды запасного Волынского полка был убит начальник этой команды штабс-капитан Лашкевич. Между прочим, украинец, израненный на фронте и, судя по мемуарам, человек очень добрый. Убили его потому, что попал под горячую руку — пытался помешать солдатам присоединиться к демонстрантам. Сразу после убийства восставшая часть Волынского полка под руководством унтера Кирпичникова вышла на улицы, присоединила к себе рабочих, демонстрантов, подразделения некоторых других полков и заполонила весь Петроград. Вскоре при помощи этой толпы, состоявшей из всяких проходимцев, был избран Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, а из наиболее вертких депутатов Думы — Временное правительство. Кроме Лашкевича было убито еще несколько офицеров и прохожих, пытавшихся образумить демонстрантов. Так восторжествовала „бескровная“ революция.