Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648 - [162]

Итогом произошедших перемен — порой уловимых лишь в пределах десятилетий — стал новый расклад сил на семейном Олимпе немецких князей. В треугольнике Виттельсбахи — Веттины — Габсбурги сдвиг произошел в пользу Мюнхена и к ущербу для Гейдельберга, при этом Веттины постепенно уступали Гогенцоллернам, готовившимся занять место в группе лидирующих династов. В конце XVII в. треугольник, таким образом, все заметнее преобразовывался в квадрат: Мюнхен — Вена — Дрезден — Берлин.

Но при всех переменах имперский престол и правящая династия выступали мощным фактором воздействия. Габсбургам удалось не только сохранить важнейших своих союзников в разных частях Империи, но и, играя на сложном сплетении интересов, сохранить ведущие позиции в консорциуме самых видных семейств Германии. Волна «монархизации» крупнейших княжеских Домов (приобретение шведской короны пфальцскими Виттельсбахами в 1655 г., польской — Веттинами в 1697 г., прусской — Гогенцоллернами в 1701 г., английской — Вельфами в лице Брауншвейг-Люнебурга в 1715 г.) свидетельствовала, конечно, о желании этих Домов приобрести суверенное положение за рамками Империи. Однако косвенно это подтверждало и силу Габсбургов, полагавших предел монархическим амбициям князей в подвластных землях.

Война встряхнула низшее дворянство. Некоторые, наметившиеся еще в начале века тенденции в дворянском сословии приобрели рельефность, стали более зримыми. Но мощные социальные позиции, завоеванные дворянством в конфессиональную эпоху, оказались непоколебимыми. Исследования Ф. Пресса и хорошо разрабатываемый ныне региональный материал подтверждают это. Имперское рыцарство, лишившись своих западных филиалов (эльзасский округ отошел к Франции), сохранило в целом устойчивое положение, лавируя между территориальным прессингом соседних династов и интересами имперского престола. Широкие возможности, предоставленные венским двором и службой в рядах имперского правительственного и военного аппарата, позволяли стабилизировать доходы, поправить финансовое благосостояние дворянства. Мощная протекция Габсбургов сдерживала разрушительные явления в социально-политической жизни имперской рыцарской корпорации. Протестантское дворянство теперь окончательно торжествовало при местных княжеских дворах, активно проникая во все сферы правительственных и военных структур. Окончание жесткого конфессионального противостояния шире открывало протестантам путь к посещению католических стран, учебе в тамошних университетах. Католическое дворянство не только добивалось лидерства в противостоянии дипломированным бюргерам при дворах своих патронов, но и с успехом для себя могло использовать реставрацию церковных учреждений. Католическая церковь вновь подтверждала свою роль важнейшего гаранта экономического и социального благополучия. Притягательность церкви в глазах дворянства создавала объективную предпосылку и к постепенному наступлению католицизма в землях Империи: волна конвертации, перехода протестантов в католицизм была прямым отражением этого.

В целом и для католической и для протестантской половины можно вполне констатировать одинаковую важность придворной службы. Социальный феномен двора именно как элитарного сословного учреждения формируется после Тридцатилетней войны. Дворянство окончательно вытесняет неаноблированный, бюргерский элемент из придворных структур. Имперско-княжеская военная и административная служба получила всеобщее распространение в дворянской среде. При этом не затихавшие после 1648 г. локальные конфликты с Францией и Портой создавали широкие возможности для военной карьеры. К концу XVII в. окончательно оформятся две основные модели дворянской службы: военная и придворно-административная. Первая обретет свои классические черты в Бранденбурге, вторая — в изысканной Вене, при барочном дворе Габсбургов. Религиозный и политический компромисс, восторжествовавший в Германии после 1648 г., содействовал проницаемости протестантских и католических дворянских фракций, усиливал интеграционные процессы, где много шансов в плане патронажа и протекции предоставлялось Габсбургам. Приобретение дворянами титулов имперских баронов или рыцарей из рук императора служило не только укреплению престижа, но и позволяло расширять служебный диапазон.

Экономическая основа дворянского благополучия — поместное хозяйство — при всем разрушительном смерче Тридцатилетней войны не была уничтожена и не претерпела решительных изменений. Необходимость скорейшего восстановления разрушенного войной вынуждала дворянские семьи еще активнее искать подспорья у территориальной власти и в то же время идти на компромиссы с крестьянскими подданными. Следствием выступала специфическая черта послевоенного хозяйственного уклада: он не столько реформировался, сколько тяготел к тем традиционным моделям, которые уже оформились в начале века. Сеньориальная и вотчинная система на западе и востоке эволюционировала преимущественно в уже заданных координатах. Наставления Вольфа Хельмгарда фон Хохберга в его знаменитом пособии по поместной экономии, изданном в 1680 г., лежали в преемственности уже устоявшейся линии, не формировали ее сколько-нибудь заметную альтернативу.