Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648 - [144]

Положение на фронтах, однако, не оставляло Фердинанду времени на долгие размышления. 1645 г. окончательно похоронил надежды на более или менее сносное решение военной проблемы. Хотя шведам во главе с графом Торстенсоном и не удалось вслед за Янкау закрепиться в австрийских владениях и организовать эффективную осаду Вены, положение наследственных земель оставалось очень тяжелым. Фердинанд вынужден был санкционировать начало официальных переговоров с Францией и Швецией в двух вестфальских городах — Мюнстере и Оснабрюке.

Выбор не был случаен: географическая близость к Балтийскому побережью, относительная конфессиональная нейтральность, наконец сравнительное благополучие обеих общин, не слишком сильно пострадавших от военных напастей, что вообще характеризовало положение Вестфалии на общем печальном пейзаже имперских земель, превращали эти города в удобную нишу для дипломатов. Мюнстер — католический город — планировался в качестве места переговоров католических держав: здесь шел диалог между Империей, имперскими сословиями, Испанией и Францией. Оснабрюк в статусе биконфессиональной общины — в его стенах разрешалось публичное отправление и католических и лютеранских треб — принял в своих стенах уполномоченных имперских сословий, Империи и Швеции. Начавшиеся переговоры выявили блистательную плеяду дипломатов, защищавших интересы разных сторон. В этом смысле оба конгресса и в Мюнстере, и в Оснабрюке были своего рода первым общеевропейским форумом профессиональных политических экспертов.

Главой имперской делегации был поставлен граф Траутманнсдорф, прибывший в Оснабрюк летом 1645 г. Сторону Швеции представлял уже упомянутый Иоганн Адлер Сальвиус, доверенное лицо королевы Христины. Интересы Испании в Мюнстере защищал граф Пеньяранда. Не было недостачи в крупных правоведах и в рядах сословных представительств: интересы Брауншвейг-Грубенхагена в Оснабрюке защищал, например, доктор Якоб Лампадий, видный знаток юриспруденции.

Собравшийся в Вестфалии форум практически приравнивался рейхстагу, поскольку структура сословного представительства на конгрессе уподоблялась куриальному представительству. В Мюнстере — католические чины, в Оснабрюке — протестантские и католические выступали тремя эшелонами: представители от курфюрстов, князей и имперских городов. Громоздкость представительств, огромное внимание к церемониальным проблемам — все это отягощало механизм принятия решений. Но соблюдение всех необходимых процедур в конце концов обеспечивало фундамент компромисса, выступало той основополагающей базой, без которой едва ли можно было бы найти иные выходы из кровавого хаоса войны.

Фронт сословного представительства не был однороден и монолитен в своих стремлениях. На первых же сессиях совершенно ясно обозначились группы радикальных и умеренных чинов, равно как и позиции воюющих держав. Среди бескомпромиссных борцов католического блока особенно выделялись трое: епископ Оснабрюка Франц Вильгельм фон Вартенберг, аббат вюртембергского монастыря Мурхарда Адами и секретарь аугсбургского городского совета Лёихзельринг. По всем главным вопросам этот «триумвират» требовал максимального удовлетворения интересов католической партии. Среди протестантских сословий такой же категоричностью отличалось поведение уполномоченных Гессен-Касселя, чья властительница Амалия Елизавета последовательно настаивала на соблюдении всех своих династических интересов, в том числе и в отношениях с лютеранским Дармштадтским Домом. Едва ли с меньшей энергией добивался реституции своих прав сын скончавшегося в опале курфюрста Фридриха Пфальцского Карл Людвиг, интересы которого гарантировались теперь шведской короной. Карту защитника реформатов и реформатской церкви в Империи не без успеха разыгрывал и бранденбургский властитель Фридрих Вильгельм. Его дипломаты оказывали серьезное влияние на партии и на сам ход переговоров. Однако интересы этих решительно настроенных подданных императора сталкивались с гораздо более умеренной линией традиционных консерваторов. Несомненно, первенствующее значение в данном случае принадлежало курфюрсту Саксонии и ландграфу Гессен-Дармштадта, представители которых на конгрессе часто блокировались с имперской делегацией и выполняли роль важного посреднического звена между двумя радикальными группами. «Умеренные» встречались и среди католических чинов. Курфюрст Максимилиан Баварский здесь не был исключением: тяжелые военные неудачи и ясно понимаемая необходимость скорейшего мира делали позиции Баварии гораздо более гибкими, чем хотелось бы «непримиримым». На протяжении 1647–1648 гг. баварская дипломатия все более активно пыталась «прощупать» возможности сближения с Францией, тем самым дистанцируясь от Вены в угоду собственным династическим интересам. С компромиссных позиций выступал и эрцканцлер Империи архиепископ Майнцский Иоганн Филипп фон Шёнборн: требуя гарантий для католических подданных Империи, он, однако, готов был идти на серьезные уступки протестантам. Положение осложнялось и возможностями Франции прямо влиять на мнение сословного форума. Будучи гарантом интересов плененного испанцами и выданного императору архиепископа Трирского Филиппа Христофора фон Зёттерна, Мазарини оказывал мощное давление на курс католического блока. Контролируемый французами Трир, а вместе с тем — и один голос в курфюршеской коллегии дробили и без того не слишком прочный фронт католических сословий. Как бы то ни было, поведение «нейтралов», или «умеренных», играло огромную роль: они смягчали конфронтацию, вынуждали «непримиримых» выслушивать оппонентов и в конце концов содействовали изоляции наиболее воинственно настроенных чинов. Вновь формировался опорный стержень сословного компромисса. Вновь император получал блестящую возможность, играя на интересах именно умеренной группы, стабилизировать свои позиции. Разрешив своим сословиям участвовать в конгрессе, в августе 1646 г. Фердинанд выразил также готовность обсудить будущее «