Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648 - [110]

В последние годы усилиями академической комиссии по изучению резиденций во главе с Вернером Паравичини проделана большая работа в области исследования двора и отдельных сфер придворной жизни Германии раннего нового времени. В рамках ее работы были сформулированы и новые подходы к толкованию феномена придворных обществ, в частности Яном Хиршбигелем, взгляды которого основываются на социологических постулатах Т. Парсонса и предполагают анализ взаимодействия двора с окружающей социальной средой. Новые версии, впрочем, соседствуют с обилием весьма разного и подчас противоречивого уникального материала источников и нуждаются в дальнейшей апробации.

В территориальной системе управления большинство немецких княжеств тяготело к традиционной схеме, унаследованной от средневековья, центрами которой были руководители местных округов — амтманы и фогты. Наблюдались перемены количественного порядка, расширялись штаты помощников, сами должности, обладателями которых выступали зачастую представители местной знати, превращались в своеобразные синекуры, позволявшие считать их скорее почетными и доходными, но при том возрастал уровень профессионализации и бюрократизации вспомогательного аппарата. Административное делопроизводство реально вели опытные секретари, большей частью — выходцы из бюргерской среды с дипломами юристов. Интенсификация административной жизни требовала высокой компетенции от местных начальников, поэтому даже дворяне в чинах амтманов или фогтов не были избавлены от предварительной специальной подготовки. Кузнецами учености в таких условиях становились либо собственные, либо близлежащие авторитетные университеты, заботливо опекавшиеся княжеской властью, видевшей в профессуре и выпускниках главную техническую опору своей администрации. Принципы местного управления существенно не изменились с позднего средневековья, но менялись его качественные и количественные показатели.

Некоторые перемены коснулись и военной организации, когда под воздействием нидерландской войны в западных землях, особенно во владениях графов Нассау, стали формироваться регулярные армии нового типа. Этому содействовала кальвинистская доктрина с ее жесткой правительственной организацией, равно как стоическая философия античности, поклонниками которой выступали нассауские графы. Муштра, обезличивание солдата и офицера, превращавшихся из самостоятельных звеньев иерархии в простые боевые единицы, — главные образующие этой новой военной доктрины. Несомненно, мы наблюдаем в данном случае настоящий прорыв в военном деле, завершившийся созданием знаменитой линейной тактики, но он лишь весьма относительно затронул остальные немецкие земли, где, особенно в лютеранских владениях, господствовали старые воззрения и где повседневная защита возлагалась на дворянское ополчение, земский ландвер и наемный корпус офицеров. Только в случае большой войны предусматривался найм на службу генералитета, офицерского корпуса и развертывание из числа наемников рот, эскадронов и полков. Лишь в начале XVII вв. некоторые крупные князья, как Максимилиан Баварский и Иоганн Георг Саксонский, позволили себе организовать некое подобие регулярных формирований, однако в весьма ограниченных пределах, имевших мало общего с теоретически хорошо фундированной и на практике разветвленной системой военного дела нассауских графов. Принципиальным оставалось различие между подходом, основанным на постепенном размежевании «гражданских» и «военных» сфер общественной жизни, что логично вытекало из преобразований в Нидерландах, и ленно-правовой доктриной, предполагавшей не «общегражданский», внесословный подход, а иерархичный, основанный на статусе воюющих лиц.

Впрочем, эффективность всех этих долговременных процессов, протекавших в недрах судопроизводства, финансов и местного управления, не могла изменить базовую основу территориальной власти князей — ленное право, связывавшее князя и всех его подданных в единую пирамиду, на ступенях которой все — от рыцарей, медиатизированных графов, баронов и до городских общин — выступали вассалами, сословиями, «чинами земли». Поэтому и в конце реформационного столетия проблема отношений князей и сословий оставалась во многом центральной для судеб территориальных княжеств. Конфессиональная эпоха, как и предшествовавшее столетие, знала различные формы сословно-княжеского диалога. Главным местом его проведения был ландтаг. Сила сословий, превалирование тех или иных курий на ландтагах зависели от исторических условий каждого региона. В значительной части западных и центрально-немецких владений господствующей формой было трехкамерное сословное представительство, предполагавшее наличие трех относительно цельных и многочисленных курий: духовенства, рыцарства и городских общин (с многочисленными отклонениями в виде присутствия относительно малых и невлиятельных фракций баронов, «господ» или графов, принципиально не менявших общую схему). Классическими примерами здесь были Бавария, Пфальц, Гессен, брауншвейгские земли и Саксонское курфюршество. Другой формой был «