Герцогиня и султан - [87]

А как можно лучше одеть в одно-единственное скромное синее платье? Жаккетта просто зашнуровала корсаж потуже и постаралась, чтобы белая рубашка в разрезах рукавов выглядывала красивыми буфами и складками.

Укладке волос в сложную прическу ни обстановка, ни подручные инструменты не способствовали. Призвав на помощь все свое умение и фантазию, Жаккетта соорудила из скрученных в жгуты локонов подобие короны. Как оказалось, именно этого и хотела госпожа.

Она осмотрела себя в крохотное зеркальце:

– Хорошо. Возьми это!

Жаккетта растерянно взяла ее дорожный мешок.

– Пошли!

Жанна вышла из каюты, сонная Жаккетта за ней.

На корме под навесом было пусто. Солнце только-только выкатывалось на небо со стороны Малой Азии. Ветер был попутный, и судно шло под парусами, к великой радости гребцов.

Жанна, словно королева в изгнании, величественно шла по палубе. Косые лучи низкого солнца, проникая под навес, зажигали золотом ее белокурые волосы и тонули в темной синеве складок платья.

«Уж не топиться ли госпожа собралась? – встревожилась Жаккетта. – Больно торжественно идет!» Но секунду спустя отвергла это предположение. Стоило ли тратиться на проезд, чтобы прыгнуть в море с борта галеры, если это прекрасно и бесплатно можно было сделать с любой скалы Кипра?

Жанна остановилась у самого борта. Корма галеры была сделана не без изящества, украшена резьбой и покрыта лаком. Это была своего рода визитная карточка, дополнение к флагам. За бортом плескалось море. Жанна стояла, поджидая Жаккетту. Лицо ее было спокойно, лишь плотно сжатые губы свидетельствовали о внутреннем напряжении.

Жаккетте опять на память пришел турнир. Госпожа вела себя так, словно стояла на трибуне над бушующим морем зрителей. Но в этот час даже рулевой не смотрел на них. Спектакль разыгрывался непонятно перед кем.

Жанна растянула завязки мешка и вынула сложенное золотистое платье. На секунду лицо ее исказилось. Не успела Жаккетта и ахнуть, как Жанна резко выбросила за борт свое роскошное, великолепное, дорогущее платье, мечта любой капризной и избалованной обилием нарядов принцессы.

Сначала платье не тонуло. Ветер, раздув юбку, погнал его по волнам вслед за кораблем. Но парча и шелк намокли, отяжелели, и платье постепенно стало погружаться в воду. Галера быстро уходила от того места, где медленно шла ко дну разбитая мечта.

Жанна внимательно смотрела, как скрывается под водой ее любимый наряд. Жаккетта стояла рядом и молчала. Да и что можно сказать? За все блага мира и французскую корону в придачу она не променяла бы свои горести и беды на плач госпожи у моря около поместья Марина Фальера.

Солнце поднялось над горизонтом. Жанна убедилась, что платье затонуло, и невозмутимо пошла в каюту. Жаккетта за ней.

Рулевой краем глаза видел, что дамы что-то выкидывают, и удивлялся. Но это было не его дело.

После, утренней трапезы обнадеженный враньем Жаккетты генуэзец в весьма игривом настроении подошел к упорно вышивающей на корме Жанне.

Жанна встретила его скорбным взором.

– Доброе утро, мессир э-э…

– Джирламо Пиччинино, – подсказал генуэзец, сочтя забывчивость дамы вполне естественной. Еще бы, при таком – то обилии кавалеров!

– Ваше общество просто целебно для меня, – сообщила Жанна. – Страх уже не так терзает мою душу. После долгих размышлений здесь, на борту судна, принадлежащего ордену, который служит Господу, я решила, что уйду в монастырь.

Генуэзец, растаявший после первых слов Жанны, вздрогнул. В принципе он был не против желания дамы уйти в монастырь, но зачем, же так сразу? Уход можно немножко отодвинуть во времени и посвятить эти дни более веселым занятиям.

– Тихая обитель, – воодушевленно продолжала Жанна, – вот что влечет меня теперь. Чистая, безгрешная жизнь, посвященная Господу, добрые дела. Молитвы, молитвы, молитвы! Ночные бдения…

Ночные бдения вывели генуэзца из оцепенения, и он промямлил:

– Но как же двор?

– Что двор… – вздохнула Жанна. – Двор – это вертеп, обиталище суетных желаний и скопище грехов. Все тлен и суета!..

Она опять углубилась в вышивание, придав себе то выражение, что царило обычно на лице тетушки Агнессы.

Генуэзец топтался рядом, не в силах сложить более-менее вразумительную фразу, поскольку в его голове сплелись в затейливый узел две несочетающиеся вещи – пять любовников и мечта о монастыре.

Наконец он выдавил:

– Госпожа Жанна, по моему мнению, вам пока не следует менять титул «прекрасная» на титул «добродетельная». Вы слишком красивы, чтобы скрыть себя от мира, это будет громадная потеря!

– О, вы мне льстите! – сделала постное лицо Жанна. – Но что такое красота по сравнению с вечностью? Суета сует… Подержите, пожалуйста, ткань, я передвину пяльцы. Генуэзец послушно взял полотно и попытался подойти в интересующей его проблеме с другого бока.

– Но вам надо поставить на ноги детей, раз ваш супруг скончался.

– У меня нет детей! – любезно объяснила ему Жанна. – И это обстоятельство тоже вынуждает меня подумать о монастыре.

– Но вы будете иметь детей в новом браке! – воскликнул генуэзец.

– Новый брак? Никогда! – воспылала гневом Жанна. – Я до гробовой доски буду любить своего дорогого герцога! Я отказала в любви шейху, хотя могла сделаться госпожой громадной страны, а вы говорите брак! Ради меня герцог выиграл большой турнир в Ренне, соревнуясь с лучшими рыцарями! И мои цвета победно реяли над полем! Он буквально носил меня на руках! Нет, я решила – только монастырь! O, извините, но за нашим разговором я пропустила час молитвы!