Герцогиня - [11]

Напомню: в русской традиции венчание вторично. До такой степени, что церковь штатно разводит невенчанных. Основной обряд — помолвка, «рукобитие», «слово чести».

«Не клянитесь. И пусть будет ваше «да» — да, а нет — «нет».

Увы, само по себе, без ритуальных притопов-прихлопов — слово русского богатыря ничего не стоит.

«Повел он ко городу ко Киеву,

А идет за ним Марина раскорякою.

Пришли они ко Марине на высок терем,

Говорил Добрынюшка Никитич млад:

«А и гой еси ты, моя молодая жена,

Молода Марина Игнатьевна!

У тебя в высоких хороших теремах

Нету Спасова образа,

Некому у тя помолитися,

Не за что стенам поклонитися.

А и чай моя вострая сабля заржавела?»

«Каким ты был — таким остался». В смысл — хамло. В чужой дом примаком пришёл? — Хоть из вежливости похвали. Столы белодубовые, вышивку искусную. Девичье гнёздышко.

«Свой уголок я убрала цветами.

Здесь так отрадно, так светло».

Конечно, на привычную Добрыне казарму непохоже.

«А и стал Добрыня жену свою учить,

Он молоду Марину Игнатьевну,

Еретницу,…, безбожницу:

Он первое ученье — ей руку отсек,

Сам приговаривает:

«Эта мне рука не надобна,

Трепала она, рука, Змея Горынчища»;

А второе ученье — ноги ей отсек:

«А и эта-де нога мне не надобна,

Оплеталася со Змеем Горынчищем»;

А третье ученье — губы ей обрезал

И с носом прочь:

«А и эти-де мне губы не надобны,

Целовали они Змея Горынчища»;

Четвертое ученье — голову отсек

И с языком прочь:

«А и эта голова не надобна мне,

И этот язык не надобен,

Знал он дела еретические».

Четвертование. Одна из самых жестоких казней. Применяется к особо опасным государственных преступникам. Так казнили Стеньку Разина. А с Емелькой Пугачёвым помилосердствовали — сперва голову отрубили.

У Добрыни милосердия к собственной жене нет. Нахамив, разломав, набезобразничав, он, получив отпор, идёт на обман. «Военная хитрость»? Обманывает-то он не врага, воина, разбойника, но обиженную и наказавшую его за это женщину. Зверски убивает собственную жену.

За что? — А вот! «Ему тута-тко, Добрыне, за беду стало, И за великую досаду показалося». Что его за дело бранят, за хамство явленное выговаривают.

А другая обида: какая-то бабёнка верх взяла, умом-разумом пересилила, в бычка мукающего обратила.

А третья беда — что другому полюбовницой была, обнимала-целовала. Страстная, похоже, женщина — ногами оплетала. А Добрыню, видать, такого искусства не удостоила. Хоть и до Добрыни было, а всё едино — обида смертная.

Стыдно ему. Самолюбие прищемили. Воспротивилась, окоротила хама. Указала место. В ряду других бычков-рогоносцев.

Тут ещё и ересь придумал в довесочек. Хотя его собственная крёстная — ведьма, людей в собак оборачивает.

По совокупности: четвертование с урезанием губ и носа. Поизгалялся-позабавился. Самоутвердился.

Знавал я одну «молоду Марину Игнатьевну» в Киеве. Собою очень хороша была. Полная тёзка былинной героини. Но счастливее: в Торонто укатила. Живёт себе, поживает. Умна: не стала дожидаться туземных «добрыний».

Ссора из-за Маринки заставляет несколько иначе оценивать действия Добрыни в других былинах при его столкновениях со Змеем Горынычем. Они соперники из-за женщины. Оба — неуспешные. Горыныч — сбежал, Никитич — убил.

Явленные Добрыней в этой былине хамство, наглость и вздорность, лживость и жестокость — не типичны для него. Чаще эти свойства (особенно — склонность к обману) проявляются у Алёши Поповича. Но тут — «снесло крышу». От гипертрофированного наследственного чувства самца-собственника. Змеевич.

Эта история объясняет безудержную храбрость и ярость Добрыни в последующих стычках со Змеем Горынычем. «Соперник-предшественник» подлежит полной ликвидации.

«А побил змею да он проклятую,

Попустила кровь свою змеиную

От востока кровь она да вниз до запада,

А не прижре матушка да тут сыра земля

Этой крови да змеиною.

А стоит же тут Добрыня во крови трое сутки…»

Убил-таки, любовника своей покойной жены. Типа: смыл свой позор. Стыд за своё хамство, за то, что его так не полюбили. Не оплетали-целовали. Заодно грохнул папашку, «глав. водопроводчика». Да сводных братьев с сёстрами своими поистребил:

«А змеенышев от ног да прочь отряхивать.

Притоптал же всех он маленьких змеенышков»,

Забаву Путятичну вызволил. Девушка, само собой, влюбилась. Учуяла кровь «Огненного Змея»? Но горький Маринкин опыт у Добрыни на челе выписан. Не любит он женщин. Боится опять с золотыми рогами в стаде скакать. О чём Забава прямо и сказывает:

«За твою великую за выслугу

Я бы назвала нынь другом да любимыим, —

В нас же вы, Добрынюшка, не влюбитесь!».

Рана, нанесённая нежной ранимой душе русского богатыря женским превосходством в части принудительного обычачивания и рогоношества, не зарастала долго. И вот только он угробил Змея Горыныча, только-только, хоть частично, восстановил самоуважение, как нарвался на дочку Микулы Селяниновича Настасью.

С самим Микулой, хоть тот и простой мужик-пахарь, даже и Вещий Олег разговаривал… вежливо. Во избежание.

То — Вещий. Он же — ширяется. По поднебесью. А Никитыч… не ширяется. И, увидев одинокую наездницу, кидается бить её булавой по голове.

Других навыков общения с женским полом у Добрыни нет. Окна бить, двери ломать, руки-ноги рубить… А чего ещё с бабами делают? «Дал сто баксов — она моя. Забрал сто баксов — она в экстазе». Или вот: увидел и сразу дубиной по мозгам.