Герцог Мальборо. Человек, полководец, политик - [81]

.

Дело против Мальборо готовилось на различных уровнях. Перед его обсуждением в парламенте Оксфорд настоятельно советовал королеве пополнить верхнюю палату двенадцатью новыми пэрами, преимущественно из Шотландии. В палату лордов был избран и супруг миссис Мэшем. Анна не желала безродного выскочку делать пэром, но уступила настояниям Оксфорда. Когда новые пэры прибыли на заседание палаты, известный острослов лорд Уартон спросил — будут они голосовать индивидуально или вслед за своим вождем.

29 декабря 1711 года Анна подписала отставку герцога, а 31 декабря он был официально смещен со всех своих постов.

Параллельно тори вели массивное пропагандистское наступление на Мальборо. Анонимные памфлеты вещали: «Где наши свободы и права, если нечем платить и не на что жить? Все ушло ему на подарки…» Особенно популярным стал памфлет, где Мальборо изображался как жирный и дерзкий кот королевы Анны, которого следовало напугать парламентской собакой. В нападки на герцога включился и Даниэль Дефо, считавший, что Англия достигла своих целей и, следовательно, надо прекращать войну. Он писал Оксфорду: «Я надеюсь, Бог направит Милорда принять отставку и разоблачит человека-идола. Ведь он претендует на самое великое».

1 января 1712 года указом королевы капитан-генералом английских войск и капитаном Первой гвардии был назначен якобит герцог Ормонд, а начальником артиллерии — лорд Риверс. Свифт, немало сделавший для падения Мальборо, с тревогой отнесся к плодам своего труда: «Это лекарство слишком сильное, и я молю Бога быть терпеливым и вынести все это».

Одновременно по инициативе тори казна официально перестала выделять средства на строительство дворца Бленхайм. Рабочие, оставшиеся без оплаты, грозили прекратить строительство, а Сара, пребывавшая в прострации, только пожимала плечами. Ее былой энтузиазм к украшению дворца угас: она уже не желала ни зеленой беседки, ни дополнительной галереи, ни новых экзотических растений…

Людовик XIV воспринял новость о лишении Мальборо всех регалий в первую минуту с недоверием, а затем воскликнул: «Отставка Мальборо — это предел наших желаний!» Ведь не так давно политика Британии определялась этим человеком, который и сейчас, в первое утро января 1712 года, в письме королеве Анне упрямо твердил, что «дружба с Францией опасна для Вашего Величества». Герцог ошибался, полагая, что французы еще возьмут реванш — его военные достижения основательно сократили возможности Франции. Кроме того, он отказывался понимать, что фанатизм испанцев может обратиться и против самих французов.

Мальборо не сдавался. В парламенте у него были защитники, в прессе — тоже, а при дворе он рассчитывал на поддержку принца Евгения. Ведь настоящая дружба проверяется именно во время неудач. Евгений всегда был в курсе его проблем, и сейчас принц понял, что пора включаться в дело.

Среди тех, кто желает вести себя нецивилизованно, никто не способен проделать эту работу совершенней, чем английский джентльмен. Так считал принц Евгений, который 5 января 1712 года прибыл в Лондон, чтобы уговорить англичан продолжать войну. Встретили его неприветливо. Еще в Гааге его пытался отговорить от поездки граф Страффорд. А на подходе к Лондону, в устье Темзы, Евгения стали предостерегать от общения с Мальборо, но он демонстративно остановился в доме опального друга. Английские министры избегали его, демонстрируя занятость, а иногда и просто невежливость. Сити собирался устроить банкет в его честь, но вроде как позабыл сделать это. Разве что лорд Портленд устроил пышный обед, на котором присутствовали виги и все те, кто желал выразить свое восхищение знаменитому полководцу.

Правительство опасалось проявления народной симпатии к победителю-принцу, а вместе с ним — к Мальборо и вигам. Когда они вместе появились в опере, то привлекли внимание зрителей гораздо больше, чем актеры. Зал приветствовал знаменитых полководцев бурной овацией. Торийские публицисты немедленно начали кампанию и против Евгения. Свифт особо подчеркнул, что «величайшим желанием этого принца является война, он… видит себя только во главе армии…», жаждет славы, рискуя жизнями тысяч людей, и считает себя наследником кондотьеров эпохи Ренессанса.

Утром 17 января 1712 года принца принял Генри Сент-Джон. На следующий день аудиенцию ему дала королева, которой Евгений передал письмо императора. 16 февраля принц увидел королеву еще раз. Анна хотя и подарила ему украшенный бриллиантами меч стоимостью 4500 фунтов, была холодна. В британском тумане Евгений не нашел военного энтузиазма. «Визит принца Савойского был последней надеждой, которую потеряли враги мира…» — писали тогда английские газеты.

Пробыв в Англии два месяца, принц Савойский отбыл восвояси. Он не смог помочь боевому товарищу, который не только лишился своих постов, но и находился под угрозой бесчестья. Тори считали, что Мальборо должен быть повержен окончательно и бесповоротно: ему нельзя было оставить никаких шансов.

Джон не был первым, кого тори обвинили в коррупции. В Тауэре уже находился способнейший из молодых вигов Роберт Уолпол, который занимал должность военного министра в 1708–1710 годах. «Я настолько унижен, что в один прекрасный день буду мстить», — сказал он во время заключения своей сестре Долли и впоследствии выполнил обещание. Но не Уолпол был главной целью тори. Нападая на него, они, по словам Свифта, «разыгрывали козырную карту в деле Мальборо».