Герань мистера Кавендиша - [35]

— Вам там было плохо, я знаю. Расскажите мне еще о нем, Анна.

— Да, сэр. В том доме было мало приятного. Но зачем ворошить прошлое?

Хозяин осторожно провел пальцем по тонкому едва заметному шраму, тянувшемуся у меня за ухом от края волос до нижней челюсти:

— Это сделали там?

— Да, сэр. — Я тоже дотронулась до шрама кончиками пальцев, словно он еще болел.

— За что?

— Я была трудным ребенком, сэр. — Улыбка сама появилась на моем лице, не смотря на грустные воспоминания. Я уже давно приняла прошлое как данность и считала его всего лишь одной из сочиненных мной историй. — Постоянно таскала из хозяйского дома еду и разные мелочи.

— Вы голодали?

— Изредка. Но я делила все поровну между моими друзьями. Там ведь все были грязные и голодные, никому не нужные. Иногда мне не удавалось скрыть свое преступление, тогда меня пороли розгами посреди двора.

— Вас пороли розгами?! — ужаснулся мистер Кавендиш, его густые брови сначала взметнулись вверх, а затем нависли низко над глазами.

— Да, сэр. И вот этот шрам остался после одного такого наказания как напоминание о том, кто я и откуда. Но я сбежала. Я подрабатывала и восемь лет копила деньги. И вот как только мне исполнилось шестнадцать, я сбежала.

— Моя воля, я бы всех, кто обижал и наказывал вас розгами, бросил за решетку! — его взгляд снова смягчился. Улыбнувшись, он сказал, — Я представляю вас маленькой храброй предводительницей лесных войск, бесстрашную, облаченную в простые одежды, с огромным справедливым мечем и горячим отзывчивым сердцем!

Очевидно, хозяин слишком близко к сердцу воспринял мою историю. Чтобы немного его развеселить, я сказала:

— Но с тех пор, как я убежала, в моей жизни стало больше хороших моментов. И я больше никому не даю себя в обиду, сэр!

— Вы убежали?

— Да, сэр. У меня не было другого выхода. Меня собирались отдать в какое-то училище для поваров и выдать замуж за внучатого племянника бабки.

— О боже! — воскликнул мистер Кавендиш без доли притворства. — Разве так можно? Вы же жили в цивилизованной стране?

— Да, сэр, в цивилизованной. Но когда ты — малолетняя сирота, у тебя нет выбора. До совершеннолетия ты должна где-то жить и что-то есть. Я сбежала в шестнадцать и мне повезло встретить мистера Рутштейна. Он стал мне отцом… А о прошлой жизни я предпочитала не вспоминать.

Некоторое время он сидел молча, глядя на проснувшийся океан, затем спросил:

— Вы больше их не видели? Бабку с дедом?

— Нет, сэр.

— И не знаете, что с ними сейчас?

— Нет, сэр.

— И вам не хочется узнать?

— Единственный человек из той жизни, о ком мне хочется узнать — это Арина. Она заменила мне мать. Но я почему-то уверена, что с ней все хорошо.

— Почему вы уверены?

— Не знаю, сэр. Просто вот здесь, — я показала на свое сердце, — чувствую, что с ней все хорошо…

— А для меня там есть место? — спросил мистер Кавендиш, пристально глядя в мои глаза. Упрямая прядь, подхваченная ветром, снова упала на его лоб.

Я предпочла промолчать.

— Я открою вам секрет, Анна. — Внезапно он поднялся на ноги и протянул мне руку, помогая встать. — Я бы с радостью родился лет двести назад! Когда женщины были как вы, а мужчины вызывали друг друга на дуэль!

Он увлек меня в танец, широко шагая над самой пропастью — одно лишнее движение и мы полетим на острые камни! Ветер развевал его волосы, раздувал подол моего платья, играл с высокой травой на обрыве, будоража волны и словно танцуя вместе с нами! Его сильные руки сжимали мою руку и талию, я покорно плыла следом за ним, кружась в танце!

— Вам страшно, Анна? — прошептал мистер Кавендиш, прижимая мою руку к своему сердцу.

— Нет, сэр! С вами мне ничего не страшно!

— Рииииик! — послышался голос миссис Норы, летящий с порывистым ветром, и эхом разливающийся над садом Кавендиш-холла.

— Черт… — прошептал мистер Кавендиш, останавливая кружение, но не отпуская моей руки. Он прижался лбом к моему лбу и застыл, закрыв глаза. — Вот и закончилась сказка…

Сделав над собой усилие, мистер Кавендиш отпустил мою руку и стремительно пошел в сторону дома, исчезнув среди деревьев. Я стояла на краю обрыва, глядя в след ушедшему мужчине, ища ответа в миллионе роящихся в мозгу мыслей, теряясь в сомнениях. На моих руках остался запах древесины, мой шрам горел огнем и сердце прыгало в груди, словно взбесившись! Еще никогда я не была так несчастна и счастлива в одни и тот же миг!

Когда я вернулась в дом, был уже полдень. По пути назад я зашла в оранжерею, чтобы поздороваться с Нгози, и провела с ним почти два часа, выслушивая лекцию о пользе отвара из листьев какого-то имеющегося здесь растения. Мы очень сошлись характерами, и стали хорошими друзьями, поэтому он рассказывал практически все, о чем думал.

— Мистер Кавендиш очень странный, Анна! — говорил мне друг-садовник. — Он хмурый и резкий, жесткий и деспотичный, и весь дом, все люди, которые встречаются на пути мистера подчиняются ему. Будто он заклинатель змей, а все мы вокруг него змеи! И я тоже боюсь его, признаюсь как на духу! Особенно, когда он заходит в оранжерею с явным намерением отчитать меня за что-нибудь! Но как только появляешься ты — все меняется. Со лба хозяина исчезает печать грусти и печали! Когда ты обращаешься к нему, у него словно крылья за спиной вырастают!