Гераклит [заметки]
1
Здесь и далее в скобках сначала дается номер источника в списке литературы, помещенном в конце книги; потом курсивом — номер тома, если издание многотомное, и далее страницы источника. Ссылки на античные источники оформлены в соответствии с общепринятыми цифровыми и буквенными обозначениями.
2
Говоря о причинах многообразных толкований Гераклита вот уже на протяжении тысячелетий, Е. Ф. Солопов пишет: «Как и всякое многостороннее учение, учение Гераклита содержит в себе основания для более или менее одностороннего его толкования. Какая сторона при этом выпячивается на передний план, а какая отодвигается на задний — это зависит больше от духа времени толкования того или иного учения, чем от самого этого учения» (56, 75).
3
Следует иметь в виду два следующих обстоятельства: 1) примерно с середины III в. до н. э. в основу принятого в Древней Греции летосчисления легло проведение Олимпийских игр; первые игры, согласно преданию, состоялись в 776 г. до н. э.; 2) полагая, что человек достигает физической и духовной зрелости к сорока годам, древние греки называли этот период жизни человека «акме».
4
По словам Муравьева, «партия» Гермодора — Гераклита, состоявшая из представителей обедневшей аристократии, пеклась «не столько о собственном благополучии, сколько о разумной кодификации политической жизни, которая бы положила конец всем эксцессам и возродила бы древний „кодекс чести“: воинскую доблесть (Эфес явно спасовал перед персами)» (44, 20–21). Далее, однако, мы читаем: «…Гермодор и Гераклит, видимо, противились каким-либо действиям Эфеса на стороне восставших ионийцев… Это не значит, конечно, что Гермодор и Гераклит были убежденными персофилами. Просто, учитывая обстановку, они считали борьбу с варварами бессмысленной» (там же, 21).
5
Лишь с Парменида слово «быть» (einai) приобретает специфически философский смысл. В его учении впервые намечается достаточно четкая постановка вопроса о бытии (едином) как таковом. Правда, и у Парменида бытие, или единое, доступное лишь мышлению и определяемое логически, характеризуется как всюду однородное, непрерывное, неизменное и шарообразное (в смысле совершенное), но не как чистое понятие, чистая категория. Вопрос о том, «что есть сущее», что есть единое бытие как понятие, окончательно формулируется Платоном (Софист, 243 d и сл.) и всесторонне обосновывается Аристотелем (Метафизика III 4, 1001 b 4 и сл.).
6
Впрочем, зачатки темпорального подхода к миру не чужды Анаксимандру. В едва ли не единственно дошедшем до нас его фрагменте говорится, в частности, что вещи получают возмездие друг от друга за несправедливость «согласно порядку времени» (ДК 12 В 1).
7
Более подробно о стиле Гераклита см.: Кессиди Ф. X. От мифа к логосу. М., 1972, с. 175–203; Ioanide Е. Herakleitos. Glossa kai skepse. Athena, 1962; Holscher Uvo. Paradox, Simile and Gnomic Utterance in Heraclitus. — The Pre-Socratics. N. Y. 1974, p. 229–238.
8
Ср. также объяснение Аристотелем (Афинская полития, гл. 9, 2) возникновения споров в толковании законов Солона как следствия неумения формулировать законы «просто и ясно».
9
Слова, взятые в квадратные скобки, по-видимому, являются поздними вставками, ибо при включении их в текст фрагмента создается впечатление, что, может быть, космос, или мировой порядок, не один и тот же (не одинаковый) для всего сущего и, стало быть, не охватывающий все существующее.
10
Вопрос о переходе от афоризма к силлогизму на примере Гераклита и Аристотеля освещен в интересной работе Г. Д. Гачева «Содержательность художественных форм» (М., 1968, с. 176–183).
11
В этом фрагменте наблюдается игра слов, которая строится на этимологическом родстве и фонетическом сходстве слова «логос» со словом «согласие»: logon (род. пад. от logos) и homologein (неопределенная форма глагола homologeo — я соглашаюсь, даю согласие).
12
Безотносительно к Гераклиту идея всеобщего изменения и становления вовсе не обязательно предполагает пессимизм: если все вовлечено во всеобщий поток и все обновляется, то это значит, что все устремлено вперед и жизнь зовет вперед. Иначе говоря, идея вечного потока и обновления, выражая активность и динамику бытия, может порождать оптимистическое восприятие жизни и активное отношение к действительности.
Согласно Рейхенбаху, «с действительной структурой времени совместимы различные эмоциональные реакции, поэтому всегда существовало положительное отношение к временному потоку, утвердительный эмоциональный ответ на изменение и становление, для которого будущее является неисчерпаемым источником нового опыта и вызовом нашим способностям использовать наилучшие из возникающих возможностей. Историческим символом положительного эмоционального отношения к течению времени является философия Гераклита, современника и противника Парменида… Утверждение (Гераклита. — Ф. К.) „Солнце новое каждый день“ означает следующее: хорошо, что каждый день порождает нечто новое. Нам не нужно цепляться за прошлое, ибо мы прекрасно можем жить в мире постоянных изменений» (52, 18–19).
13
На наш взгляд, нет необходимости останавливаться на расхождениях филологов по вопросу о том, какое из слов — palintonos или palintropos — в приведенном отрывке является подлинным, т. е. гераклитовским. Мы приняли palintonos во фразе palintonos harmonie как слово, смысл которого более согласуется с первой частью фрагмента, но считаем вполне правомерным и чтение palintropos harmonie, т. е. «возвращающаяся [к себе] связь или единство [противоположностей]», так как содержание фрагмента сводится к идее единства борющихся противоположностей.
14
Исследователи по-разному толковали и толкуют образы, использованные Гераклитом в качестве средств сравнения. Большинство сходятся в мнении, что лук и лира выражают идею об уравновешенном единстве противодействующих сил и потому Гераклит имеет в виду не внешний вид лука и лиры, а их назначение. Некоторые же из современных ученых (Е. Руссос) полагают, что лук и лира берутся не как самостоятельные образы, но в их отношении друг к другу: первое является орудием войны, второе — орудием мира; Аполлон же как бог гармонии, которому народная религия приписала использование обоих орудий, олицетворяет единство противоположностей.
15
Некоторые ученые не без известного основания истолковывают не совсем понятную часть фрагмента (а именно превращение мертвого в живого и старого в молодого) в том смысле, что во фрагменте отразилось народное представление о том, что внук в какой-то степени есть продолжение жизни деда, в честь которого его часто называют; что жизнь одного (внука) следует за смертью другого (деда).
16
Мы берем слово «гармония» в кавычки, так как оно употреблено не в смысле музыкального лада, а по преимуществу в смысле единства (связи, соединения) противоположностей. Лишь во фрагменте В 10 говорится о гармонии в собственном (музыкальном) смысле слова. И если мы тем не менее в понятие «единство» включаем согласованность (гармонию) противоположностей, то это потому, что мы имеем в виду художественно-эстетическую направленность мировоззрения Гераклита.
17
В. И. Ленин в «Философских тетрадях» (2, 29, 312) приводит следующую цитату из Филона Александрийского: «Ибо единое есть то, что состоит из двух противоположностей, так что при разрезании пополам эти противоположности обнаруживаются. Не это ли положение поставил, по словам эллинов, их великий и славный Гераклит во главу своей философии и гордился им как новым открытием».
18
Г. Керк вслед за В. Кранцем полагает, что во фрагменте имеется в виду «рассеивание» земли, а не моря, как это сказано в тексте Климента. Поэтому вторую часть фрагмента В 31 Керк переводит следующим образом: «Земля рассеивается так же, как море, и изменяется сообразно пропорции, в которой она пребывала до того, как стать землей» (96, 325). По словам Г. Керка (там же, 331), «море наполняется за счет разжижения суши (или земли) и в том же соотношении уменьшается, сгущаясь до состояния суши. На протяжении всех этих превращений (изменений) каждая из трех мировых масс сохраняет свой общий объем неизменным». Фрагмент В 31 Керк представляет в виде следующей диаграммы (там же, 332):
19
Значение слова «престер» (prester) у Гераклита вызвало среди историков философии длительную дискуссию. Одни считают, что престер — это ураган, сопровождаемый огненно-водяным смерчем (вихрем), или смерч, сопровождаемый молнией, другие же полагают, что престер — это синоним огня-молнии, и т. п.
20
Содержание фрагмента в сочетании с фрагментом В 7 («Если бы все существующее превратилось в дым, ноздри наши распознали бы его») можно истолковать и в том смысле, что души в Аиде, будучи в бестелесном, точнее, в парообразном состоянии, не могут там видеть, ощущать и слушать, поэтому единственным органом связи с окружающей средой является там обоняние. Иначе говоря, в Аиде совершаются какие-то процессы, о которых люди ничего не ведают. Но на вопрос, являются ли эти процессы формой жизни, у Гераклита, судя по сохранившимся фрагментам, ответа по существу нет.
21
Подлинность этого отрывка оспаривается некоторыми исследователями.
В книге доктора философских наук, профессора, академика Ф. X. Кессиди дан очерк жизни и учения великого греческого философа Сократа. В работе раскрывается понимание Сократом философии и телеологии, его трактовка дельфийского изречения "Познай себя". Всесторонне излагается учение Сократа о благе и душе, добродетели как знании". Драматически звучит изложение судьбы философа, судебный процесс над ним, вынесший ему смертный приговор.Книга адресована студентам и аспирантам всех специальностей и широкому кругу читателей, интересующихся проблемами мировой философии и культуры.
«История западной философии» – самый известный, фундаментальный труд Б. Рассела.Впервые опубликованная в 1945 году, эта книга представляет собой всеобъемлющее исследование развития западноевропейской философской мысли – от возникновения греческой цивилизации до 20-х годов двадцатого столетия. Альберт Эйнштейн назвал ее «работой высшей педагогической ценности, стоящей над конфликтами групп и мнений».Классическая Эллада и Рим, католические «отцы церкви», великие схоласты, гуманисты Возрождения и гениальные философы Нового Времени – в монументальном труде Рассела находится место им всем, а последняя глава книги посвящена его собственной теории поэтического анализа.
Монография посвящена одной из ключевых проблем глобализации – нарастающей этнокультурной фрагментации общества, идущей на фоне системного кризиса современных наций. Для объяснения этого явления предложена концепция этно– и нациогенеза, обосновывающая исторически длительное сосуществование этноса и нации, понимаемых как онтологически различные общности, в которых индивид участвует одновременно. Нация и этнос сосуществуют с момента возникновения ранних государств, отличаются механизмами социогенеза, динамикой развития и связаны с различными для нации и этноса сферами бытия.
Воспоминания известного ученого и философа В. В. Налимова, автора оригинальной философской концепции, изложенной, в частности, в книгах «Вероятностная модель языка» (1979) и «Спонтанность сознания» (1989), почти полностью охватывают XX столетие. На примере одной семьи раскрывается панорама русской жизни в предреволюционный, революционный, постреволюционный периоды. Лейтмотив книги — сопротивление насилию, борьба за право оставаться самим собой.Судьба открыла В. В. Налимову дорогу как в науку, так и в мировоззренческий эзотеризм.
В монографии впервые в литературоведении выявлена и проанализирована на уровне близости философско-эстетической проблематики и художественного стиля (персонажи, жанр, композиция, наррация и др.) контактно-типологическая параллель Гессе – Набоков – Булгаков. На материале «вершинных» творений этих авторов – «Степной волк», «Дар» и «Мастер и Маргарита» – показано, что в межвоенный период конца 1920 – 1930-х гг. как в русской, метропольной и зарубежной, так и в западноевропейской литературе возник уникальный эстетический феномен – мистическая метапроза, который обладает устойчивым набором отличительных критериев.Книга адресована как специалистам – литературоведам, студентам и преподавателям вузов, так и широкому кругу читателей, интересующихся вопросами русской и западноевропейской изящной словесности.The monograph is a pioneering effort in literary criticism to show and analyze the Hesse-Nabokov-Bulgakov contact-typoligical parallel at the level of their similar philosophical-aesthetic problems and literary style (characters, genre, composition, narration etc.) Using the 'peak' works of the three writers: «The Steppenwolf», «The Gift» and «The master and Margarita», the author shows that in the «between-the-wars» period of the late 20ies and 30ies, there appeard a unique literary aesthetic phenomenon, namely, mystic metaprose with its stable set of specific criteria.
Книга представляет читателю великого итальянского поэта Данте Алигьери (1265–1321) как глубокого и оригинального мыслителя. В ней рассматриваются основные аспекты его философии: концепция личности, философия любви, космология, психология, социально-политические взгляды. Особое внимание уделено духовной атмосфере зрелого средневековья.Для широкого круга читателей.
Книга дает характеристику творчества и жизненного пути Томаса Пейна — замечательного американского философа-просветителя, участника американской и французской революций конца XVIII в., борца за социальную справедливость. В приложении даются отрывки из важнейших произведений Т. Пейна.
В книге излагается жизненный и творческий путь замечательного русского философа и общественно-политического деятеля Д. И. Писарева, бесстрашно выступившего против реакционных порядков царской России. Автор раскрывает оригинальность философской концепции мыслителя, эволюцию его воззрений. В «Приложении» даются отрывки из произведений Д. И. Писарева.
Н. Милеску Спафарий (1635–1708) — дипломат, мыслитель, ученый, крупнейший представитель молдавской и русской культуры второй половины XVII — начала XVIII в. Его трудами было положено начало развитию в Молдавии философии как самостоятельной науки.В книге рассматривается жизненный и творческий путь мыслителя, его философские взгляды, а также его дипломатическая деятельность.
Книга посвящена одному из крупнейших мыслителей второй половины XVIII — начала XIX века. Особое внимание в ней уделяется творческой биографии мыслителя. Философское и естественнонаучное мировоззрение Гёте представлено на фоне духовного развития Европы Нового времени.Для широкого круга читателей.
Книга посвящена жизни и творчеству великого арабского мыслителя XIV - начала XV в. Ибн-Хальдуна, предпринявшего попытку объяснить развитие общества материальными условиями жизни людей. В ней рассматриваются и общефилософские, экономические и социально-политические взгляды философа. Особое внимание уделено его концепции государства. Книга предназначается всем интересующимся историей философии и социально-политической мысли.