Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов - [36]
«Возр<ождение>» видал. Что ж, ренессанс, как ренессанс. И масса материала, не принятого «Новым журналом». Это уже прогресс. «Грани» иногда составляются просто-таки весь номер из «отвергнутого».
Кстати, Завалишин (чтобы не забыть) говорит, что «Распад атома» у него и письмо Гиппиус у него.[378] И что если б Вы ответили ему своевременно, то заработали бы деньги (думаю, что врет, он Аполлон Григорьев — советский, но парень очень милый и теперь более-менее трезвый). Если Вы напишете ему письмо (а можете просто для него вложить это письмо в то, которое Вы пошлете мне — зовут его Слава, или Вячеслав Клавдиевич, что то же), чтоб он передал книгу и слова Гиппиус мне, он передаст. А нам это надо — для статьи о Вас, которая будет. Я даже думаю, не трахнуть ли мне о Вас эдакий памятник! Могу. Но как быть с гостиной желтого клена, Ваше Сиятельство? [379] Ее придется забыть, пожалуй. Начнем — с заграницы, а прежнее — заштрихуем издалека. Так? Завалишину напишите, вложите в письмо ко мне. Его адрес такой: <...>[380]
Послать Вам воздухом НЖ в Вар — не могли. У нас режим экономии, ужаснейший. Чертовский. Но Вы, наверное, уже получили номер из Парижа, посланный Жану Жироду? [381] А вот новую книгу — пошлем на Ваш новый адрес.
Кстати сказать, насчет того, что Вы нам что-нибудь пришлете, мы как-то перестали даже надеяться. Хотя вот к июньскому номеру и надо бы было прислать. Стихи. И прозу. Ведь должны же, ведь будете же писать — за кругленькие-то? Ну, вот и еще один гонорар ох... ох, чуть было не сказал непотребного слова — схватите (так будет лучше). Итак, умер Ставров, [382] умер Кнут [383] — да, года идут, идут. Ставров был на год старше меня, а Кнут и вовсе был мальчик, что-то под пятьдесят, кажется...
Адрес Юрасова: Владимир Иванович Рудольф <...>[384]
Поблагодарите его, он написал прекрасную рецензию, на которую обратили внимание множество человечества. Ей Богу! Мой друг, Марк Вениаминович Вишняк (с которым очень дружим) звонил и сказал, что самая интересная рецензия в номере! Вот до чего прославили, а все зря, все ни к чему, барыня опять недовольные. Итак, шлите все, что хотите, все будем печатать крупным шрифтом, вразбивку — курсив ваш («отдай ему его курсив!», говорит, кажется, Остап Бендер [385]).
Теперь две строки всерьез: выходит Мандельштам, [386] хотите написать о нем? Но только без неправды. Если Вы не обманете нас, а напишете, то я Вам тогда пошлю. А не напишете, так и не просите. Думаю, что о Мандельштаме Вам все книги в руки. Это было бы очень интересно. Но ведь беда-то в том, что Вы неверный человек. С Буровым, наверное, куда верней, а нас как народников-интеллигентов, социалистов гуманитарного пошиба — презираете.
Одним словом, кончаю. А мечтаю, знаете о чем: о деревне Питерсхем, куда хотим завалиться в этом году пораньше — ах, как там здорово. Написал бы Вам о лесе, о зорях, о птицах, но знаю, что Вы урбанист и робко смолкаю.
Крепко жму руку, Ваш:
Роман Гуль.
И. В. — привет!
* Nicht wahr?(нем.) — не правда ли?
61. Георгий Иванов - Роману Гулю. 10 марта 1955. Йер.
10-III-1955
Beau-Sejour
Дорогой Роман Борисович,
Очень рад был получить от Вас и неподдельно дружеское и блестяще-забавное <письмо> — как Вы умеете, когда в хорошем настроении — писать. Я эту разновидность Вашего таланта очень ценю и письма Ваши, в отличие от большинства других, аккуратно прячу. Для потомства. И не одни лестно-дружеские, но и ругательные тоже. Для порядку и для контраста. Пусть знаменитый «будущий историк литературы»» разбирается в нашей «переписке с двух берегов океана».[387] Только будет ли этот будущий историк и будущее вообще?
В связи с моим пристрастием к Вашему «перу» (возвращаю комплимент из рецензии) — беру сразу же быка за рога. Ох, пожалуйста, напишите статью обо мне Вы. Вы, видите ли, не только блестяще пишите, но — как я всем говорю, писал и Вам — очень чувствуете стихи. И Ваше мнение о моих стихах получится обязательно интересным и живым. Сазониха же, между нами, м. б., и более ученая, но тот же Терапианц в юбке. Я не имею страсти М. А. Алданова или покойного Бунина к пышным похвалам, пусть дурацким. М. б., это и важно для механики славы... Хотя и «слава» делается не тупицами, а живыми и талантливыми людьми. Короче говоря — очень буду рад, если Вы и именно Вы это сделаете. Судите сами — как быстро я «реагирую» на Ваше «не трахнуть ли мне о Вас...» И как вяло отзывался на Сазонову. Трахните, трахните. И пишите, что думаете, выйдет, ручаюсь, отлично.
Теперь — о Мандельштаме —- я с наслаждением напишу. Не подведу. Ручаюсь даже за досрочное перевыполнение плана, если пришлете авионом. Можете на этот раз мне поверить.
Спасибо за рекламу обо мне в радио. Удивляюсь, как это Вейдле не запротестовал. Он меня, заслуженно, не переносит: я его, в свое время, м. б. помните, дюже и не раз «обижал в печати».[388]
Обязательно буду посылать Вам отрывки из моего нового oeuvr'a, т. е. воспоминаний. Работа над ними у меня в полном ходу. Ничего получается, по-моему. Задержка (в смысле посылки Вам отрывка) только в том, что я хочу «начать с начала» так, чтобы в дальнейшем была хотя бы и отрывчатая последовательность. Черкните, какой, собственно, срок в моем распоряжении для этих первых (20-23) страниц.
