Георгий Данелия - [17]
Володя. Я вообще-то не в курсе… А это кто?
Воронов. Полотер.
Коля. Умный очень.
Воронов. У, я сам боюсь его!
Полотер. Алексей Петрович! А я вашу повесть-то прочел!
Воронов. А, ну-ну?
Полотер. Откровенно, без обид?
Воронов. Откровенно.
Полотер. Талантливо. Но тоже нету.
Воронов. Чего нету?
Полотер. Правды характеров нету!»
Спасибо въедливым мосфильмовским редакторам — приведенная сценка появилась в фильме только благодаря им. После очередного разноса, которому подвергли сценарий на студии, Шпаликов с Данелией со злости решили вложить претензии редактуры в уста демагога-полотера. Начинающий же писатель Володя приводит аргументы, аналогичные тем, которыми пытались оправдаться сценарист и режиссер. А победила в этом споре художественная правда — характеров в том числе.
В советском прокате 1964 года «Я шагаю по Москве» посмотрели 20 миллионов человек. Немало, но на долю главных фильмов того же года («Живые и мертвые» Александра Столпера и «Государственный преступник» Николая Розанцева) пришлось вдвое большее число просмотров. Данелиевские шедевры вообще нередко потеснялись какими-то сиюминутными хитами, но время доказало, насколько прочны и долговечны были именно первые. Ни в 1963-м, ни в 1964 году в СССР не было снято фильма, который в наши дни был бы столь же любимым и популярным, как «Я шагаю по Москве».
И связано это, конечно, не только с гиперталантливой командой, работавшей над фильмом, но и с обаянием самого времени, столь достоверно в нем отображенного. Помянутый Денис Горелов в мини-рецензии на картину, написанной для сборника «500 фильмов, изменивших мир», резюмировал лучше некуда: «Тогда Москва честно казалась лучшим городом Земли. Да что там — тогда так оно и было».
Афиша кинокомедии Георгия Данелии «Я шагаю по Москве» (1964)
Данелии всю жизнь приходилось отвечать на вопрос, почему он снял такой жизнерадостный фильм о Москве и в какой мере этот фильм соответствовал действительности. Режиссер обычно давал примерно такой ответ:
«Было такое время — оттепель, как теперь говорят. Я москвич, здесь ходил в детский сад, в школу, здесь встретил войну. Все светлое, хотя и не только, происходило в Москве. Я особенно любил прилетать в Москву рано утром, часов в шесть. Едешь по городу, дома залиты солнечным светом. Тихо. Прекрасный город, и вспоминаешь все хорошее. И у Гены Шпаликова, и у меня было тогда такое настроение. Это не значит, что была такая Москва, — но настроение было! А так, что Москва? Мы всё про нее знаем. Многое, что сейчас вошло в норму, было бы дико в ту пору: например, провожать ребенка в школу. Ничего опасного не было, и я ходил сам, и дети мои ходили. Мы жили сначала в бараке, потом в доме для метростроевцев. Все гордились нашим метро, потом война — все были патриотами. Уже потом я узнал про лагеря. А рядом жил Вася Аксенов, у которого родителей арестовали. Он жил в другом слое — и в принципе, если бы мы более тесно общались, наверное, должны были бы поссориться».
Но с годами ответы Данелии тому или иному интервьюеру по поводу «Я шагаю по Москве» все чаще превращались не в самооправдание (как хотелось бы корреспондентам), а практически в апологию советского строя и жизни в Советском Союзе. И за это Георгия Николаевича можно было только приветствовать — в отличие от многих других советских режиссеров, он никогда не очернял государство, в котором прожил основную часть жизни и где снял лучшие свои фильмы.
«Когда ликвидировали Советский Союз, я сказал: “Мне очень жалко, что покончили с утопической мечтой коммунизма”. Потому что была надежда, что люди все-таки заживут в справедливом мире. А сейчас что получается? Капитализм — очень негативное общество, построенное на отрицательных качествах человеческого сознания. Главное — деньги, и всё! “Человек человеку — волк” — не слова из советской пропаганды, а действительная сущность общества потребления».
«Я что вам скажу: Советский Союз можно вспоминать как угодно, так или иначе его критиковать. Но никто не может возразить, что интеллигенция в СССР была потрясающая. Я имею в виду инженеров, которые работали по всей стране. Они были самыми начитанными в мире. Собирали книжки, знали поэзию лучше любого столичного жителя. И поэтому, когда появлялись хорошие картины, у них было много зрителей. Одну только “Кин-дза-дзу!” посмотрели 16 миллионов! И потом вместе с Советским Союзом какая-то вера исчезла. Цель пути».
«Никто не скрывает, что ворует. И никто этого не стесняется. Раньше, при советской власти, все-таки стеснялись. И боялись. Тоже была коррупция в какой-то степени, были богатые люди, которые тщательно это скрывали… Вот Фурцеву сняли за то, что она построила дачу, а ее зарплаты не хватило бы на это. Значит, где-то она пользовалась административным ресурсом. И за это ее наказали. Сейчас кому-нибудь в голову придет такое? Я скажу так: я остался в Советском Союзе. Я в это новое государство не могу переехать. Когда СССР распался, у меня интервью брал Марк Захаров, и я ему сказал: сожалею, что коммунизм отменили… Потом много было возмущений в прессе по этому поводу».
