Геополитика мирового порядка - [143]

Встает вопрос: является ли нация и составляющие национальной идентичности «изобретенными», или они являются выражением исторической реальности? Когда говорят об «изобретенной» национальной идентичности, это не значит, что язык, национальные предки, знаковые события, национальные традиции (танцы, песни, обычаи и т. п.), подтверждающие исторически долгое существование нации и являющиеся конститутивными элементами национальной идентичности, всегда будто бы были искусственными созданиями. Так, множество «национальных» языков является отражением влияния националистических движений (сионизм и современный иврит) или вновь созданных государств (Польша, Румыния и т. д.)

В тех случаях, когда национальная идентичность включает в себя элементы «изобретения», всегда имеет место известная селекция из прошлого страны и народа. Так, даже национальные языки утверждались при опоре на местные языки тех групп, которые позднее органично вошли в состав нации, или такое объединение осуществлялось на основе языка, которым пользовались политические элиты. И в обоих этих случаях национальный язык утверждался в процессе отделения его от местных или региональных языков, которые тоже могли бы в иных исторических условиях превратиться в национальные языки. Мы на это указываем в связи с тем, что утверждение национального языка строится и на логике «государственно-националистического» политического проекта.

«Национальные языки, – утверждает Э. Хобсбаум, – почти всегда являются полуискусственными, а иногда, как современный иврит, практически изобретенными созданиями. Это отличается от того, что рождается воображением националистической мифологии, которая языки рассматривает как первичное основание национальной культуры и матрицы национального духа. Обычно пытаются воспринимать стандартизированную идиому, исходя из множественности реально употребляемых идиом, и тогда пятятся назад к диалектам, что означает, что главная проблема созидания (языка) заключается в том, какой из диалектов нужно выбрать в качестве нормализованного и гомогенизированного языка. Последующие проблемы нормализации и гомогенизации национальной грамматики, орфографии и добавления новых элементов словаря являются вторичными»[439].

Кроме языка, процесс селекции и изобретения распространяется и на другие элементы национальной идентичности. Так, национальная история чаще всего интерпретируется таким образом, что некоторые ее события или деятельность тех или иных политических персоналий освещаются подробно и предельно эмоционально, другие же моменты прошлого, связанные, например, с военными поражениями, событиями трагического характера и т. п., которые вступают в противоречие с положительной интерпретацией нации, или умалчиваются, или им дается ограниченная характеристика. Так, «история Франции», акцентируя внимание на единстве страны и суверенитете, особенно в подходе крайне правых политических сил, обращает внимание прежде всего на становление территориального единства государства, а потому «главными» фигурами истории становятся следующие персоналии: Верцингеториг[440], Хлодвиг[441], Карл VII[442] и др., а своеобразными символами «национальной» независимости или борьбы за ее завоевание – Дюгеклен[443], Жанна д’Арк[444] и др.

Подобный подход в период с 1830 по 1880 гг. выражался и в том, что постепенно французская историография отходила от признания двойственного (франки и галлы) происхождения Франции. В первой половине XIX в. история Франции еще отождествлялась подчас с «борьбой рас» (Огюстен Тьерри[445]). Однако и этот подход постепенно отошел на задний план, и в исторической науке утверждался подход, в котором на переднем плане оказывались галлы. При этом отказ от тезиса «борьбы рас» сопровождался отказом от германского (франкского) начала в происхождении французского государства. А это, в свою очередь, означало, что история Франции становилась историей единства и сплоченности нации, а не конфликтного ее характера. Не удивительно, что после Французской революции 1789 г. политическая власть интерпретировалась как национальная воля, выражающая господство народа (нации). Схематично представляя, образ этнической разнородности массы и элиты (франкская аристократия и галльское третье сословие) уступает место социальной разнородности (аристократия/третье сословие) в рамках объединенной (однородной) нации. С тех пор социальная неоднородность, устраненная революцией, создала предпосылки для формирования однородной нации.

Националистический политический проект не ограничивается стремлением дать характеристику нации. Он нацелен прежде всего на утверждение ее происхождения. С этой целью определяется и кодифицируется национальный язык, легитимность которого вписывается в более или менее легендарное прошлое. А сам язык становится незаменимым средством общения между членами данного сообщества. Кроме того, язык становится основанием национальной культуры, в становлении которой, как мы уже отмечали, значительную, скажем сильнее, – первостепенную и решающую роль, играет государство. Масштабы и значимость этой роли существенно различаются в каждом конкретном случае. Так, к примеру, роль государства в становлении национальной культуры во Франции, для которой изначально была присуща известная и существенная этническая и языковая разнородность, была более выраженной, чем в Великобритании или в скандинавских странах в XVIII–XIX вв.