Геополитический романс - [16]

По левым рядам его легко обходили новые мощные машины. Справа ползли на «трабантах», «вартбургах», «Жигулях». Аристархов притормозил на стоянке, взял по непомерной ночной цене в ресторане бутылку виски. Возвращаясь с бутылкой наперевес к своей машине, он увидел, что на стоянке полно машин с советскими номерами и что в этих машинах спят люди, о чём свидетельствуют запотевшие изнутри стекла.

Потом дорога начала светлеть, причём свет нагонял сзади. Стало быть, Аристархов ехал на Запад. Он сунул в магнитофон первую попавшуюся кассету. «Отход на север!» — чеканно пропели ребята. Аристархов решительно взял на север. Несколько раз он менял маршрут, пересекая бывшую, не до конца ещё размонтированную. германо-германскую границу в бетонных укреплениях, земляных валах и кольцах колючей проволоки.

Вскоре, впрочем, автострада совершенно распрямилась, окружающие пейзажи сделались однозначно равнинными, ухоженными и богатыми. Как Аристархов ни зажмуривался перед указателями, невозможно было не уяснить, что он подкатывает к Гамбургу. Пару раз его обогнали полицейские машины. Аристархов перестал прихлёбывать из горлышка.

Он сам не заметил, как вкатился в утренний, переполненный машинами и людьми Гамбург с каналами, набережными, цветами, чайками, чёрным каменным и стеклянным, отражающим небо, центром. Приткнув «форд» на набережной возле представительства какой-то авиакомпании, Аристархов, пошатываясь, выбрался из машины, и огромный богатый красивый город объял его, растворил в себе, как песчинку.

Прихлёбывая то пиво, то коньяк, твёрдо отказываясь от услуг утренней проститутки, отгоняя торговца наркотиками, брезгливо посылая куда подальше пожилого подкрашенного господина, Аристархов ощущал себя неестественно своим в немецком мире, каким никогда не ощущал себя в мире русском. Всё здесь было ясно и просто. Если молодой человек пьёт с утра в припортовых кабаках, значит, он вступил на стезю порока. Значит, единственная задача — помочь ему максимально полно реализовать себя в пороке в соответствии с его финансовыми возможностями. Аристархов вышел на свежий воздух, и уже не проститутки, но вполне приличные девушки — туристки, датчанки, а может, норвежки, позвали его на прогулочный катер. Мир был двуедин, и человек, как и во все века, сам определял, на тёмной или светлой стороне ему быть.

Это было невероятно, но, слоняясь по Гамбургу, Аристархов забыл, что он русский, что отныне у него нет ни любимой жены, ни Родины, ни армии, ни командира, ни дома, — вот так, раз, и ничего нет, как это частенько случается с русскими людьми, независимо от времени, в котором они живут.

Вспомнил под вечер в пустынной пивной за столиком, когда кто-то вдруг вежливо поинтересовался, нельзя ли присесть. Под вечер Аристархов, как и всякий молодой русский, которому изменила любимая жена, был склонен к меланхолическому самосозерцанию. Он оторвал от кружки полные грусти глаза и увидел перед собой герра Вернера. Герр Вернер был в защитного цвета брюках и в кожаной куртке, то есть одет почти так же, как Аристархов, — чтобы удобно было в дороге и вообще удобно. Только немцу герру Вернеру, по всей видимости, вчера ночью жена не изменила с дряхлым русским старцем, поэтому герр Вернер, в отличие от товарища Аристархова, был трезв и выбрит. Зато товарищ Аристархов был значительно моложе герра Вернера. Суточная щетина, тени под глазами, вечерняя меланхолия сообщали ему известную романтичность. Товарищ Аристархов, таким образом, выигрывал у герра Вернера в глазах среднестатистической немецкой девушки, но проигрывал не только герру Вернеру, но и острозадому пигментному старцу в глазах собственной жены. Аристархов неожиданно подумал, что, несмотря на очевидные различия, между ним и герром Вернером есть и что-то общее и что это общее, пожалуй, важнее различий. Только вот что это, он сразу не мог сообразить.

Герр Вернер махнул рукой, и немедленно появился кельнер с меню. Меню в пивной всегда казалось Аристархову излишней роскошью. В пивной Аристархов главным образом пил пиво, для этого не требовалось меню.

— Не ожидал встретить вас в Гамбурге, полковник, — удивился Аристархов.

Герр Вернер заказал водку, икру и омара.

— Гуляете, полковник? — ещё больше удивился Аристархов.

— И вы гуляете, капитан, — усмехнулся герр Вернер, — естественно, за счёт бундесвера.

— С чего бы это? — усомнился в неожиданной щедрости бундесвера Аристархов. Он обратил внимание, что пивная как-то незаметно опустела. Казалось бы, вечер, конец рабочего дня, промышленный район, самое время туркам пить пиво, а вот поди ж ты.

— Обсудим и это, — аккуратно повесил куртку на спинку стула герр Вернер. — Если вы, конечно, не спешите, капитан.

Аристархов промолчал, и герр Вернер наполнил рюмки водкой.

— Не скрою, мне доставляет огромное удовольствие выпить с таким профессионалом, как вы, капитан!

Вероятно, надо было ответить в том же духе, мол, и мне, полковник, приятно с таким профессионалом. Только, во-первых, Аристархову не было приятно, скорее, наоборот. Во-вторых, профессионализм герра Вернера пока ещё был для Аристархова под вопросом. В-третьих, куда, к чёрту, пить, когда пивная совершенно очищена от турок, а у всех дверей расселись крепкие немецкие парни, тоже, надо думать, не последние профессионалы. Поэтому Аристархов промолчал, мучительно соображая, откуда странное чувство, что между ним и герром Вернером что-то общее?