Генрих VIII и его королевы - [29]

Екатерина или не хотела, или не могла понять, как происходящие перемены влияют на ее собственное положение. Когда Генрих потребовал ее драгоценности, она отказалась их уступить, частично на том основании, что сам король приказал ей больше не посылать ему подарков — горькое эхо плачевно закончившихся переговоров в период предшествующего Рождества — а частично потому, что она не желала видеть, как они украшают «скандал в христианском мире». В общем-то вполне понятная, бескомпромиссная позиция была политически неуместной и в сущности лишь усиливала ее страдания. Какая-либо разрядка ее отношений с Генрихом или Анной была невозможна, но император стал воспринимать ее саму как помеху. Сохраняя общую поддержку, он не стал бы рисковать ради нее полным разрывом отношений с Англией, а потому начал воспринимать ее упреки с заметным раздражением. Даже папа уже не высказывался вполне уверенно в ее пользу, и стало возникать впечатление, что если он это сделает, то Генрих поступит так, как немыслимо было бы еще пять лет назад, и попросту отвергнет его вердикт как ultra vires. Император был прав, когда считал, что эта вновь возникшая уверенность в некоторой степени зависит от взаимопонимания, которого Генрих достиг с Франциском, взаимопонимания, влекущего за собой оборонительный союз в случае нападения Карла на Англию под любым предлогом, даже если бы это было выполнением папского декрета^[81]. Однако он ошибался, когда воспринимал все только в этом свете, будучи введен в заблуждение собственными сановниками. Генрих также был уверен, что установил правильные отношения с Богом и, освободив свою совесть от мук в связи с проблемой брака, он теперь обрел способ снять с себя ответственность за духовное благоденствие своих подданных. Как бы ни стоял вопрос в начале «великого дела», к тому времени, когда он был решен, проблема Екатерины и Анны и даже нужда в наследнике стала частью общей заботы всех властных структур английской короны.

К середине ноября 1532 года Генрих и Анна уже вполне открыто жили вместе, а к концу декабря обнаружилось, что она беременна. Зайдя так далеко в своем стремлении иметь наследника, король теперь вынужден был действовать быстро, чтобы обеспечить его законность. К концу января 1533 года они тайно сочетались браком в присутствии минимального количества свидетелей, и формальное расторжение первого брака Генриха стало не только обязательным, но и срочным. Чуть раньше в этом самом месяце Томас Крэнмер был отозван во время исполнения им дипломатической миссии при императоре, чтобы стать архиепископом Кентерберийским. Крэнмер был советником короля по теологическим вопросам в течение трех лет и при этом находился на службе у отца Анны, который с декабря 1529 года был графом Уилтшир. Он был изначально связан с делом короля, и хотя его воззрения были удобны как для короля, так и для него самого, нет оснований сомневаться в их искренности^[82]. Несмотря на те шаги, которые он уже сделал и которые собирался сделать, Генрих представил как должно 21 февраля кандидатуру Крэнмера в папскую консисторию для утверждения. Возможно, он все еще надеялся, что дипломатическое давление подействует на Климента, или возможно, просто рассчитывал ввести в заблуждение консервативных противников у себя в стране. Каковы бы ни были мотивы, но он действовал согласно традиционной процедуре. Еще более удивительно, особенно в связи с предупреждениями, которые он получил, что папа не высказал возражений, и новый архиепископ был должным образом утвержден. Спустя месяц он был посвящен в сан и получил мантию, подготовив в то же время формальный, но тайный протест против своей клятвы повиновения. Таким образом была подготовлена сцена для последнего акта «великого дела».

5 апреля синод объявил (при наличии нескольких разгневанных диссидентов), что первый брак короля противоречил Божественному закону и что папа не мог отпустить связанный с ним грех — 7 апреля парламент был распущен, и акт получил королевскую санкцию без права обжалования, что формально и впервые разорвало юридические связи между Англией и Римом и сделало английское духовенство конечным арбитром в решении всех религиозных вопросов внутри государства. 10 мая Крэнмер собрал двор в Данстебле, чтобы объявить статус Екатерины как королевы quetas. Она, разумеется, не признавала юридических полномочий архиепископа, и вся процедура, несмотря на то, что Крэнмер пытался придать ей вид тщательного расследования, оказалась простой формальностью. 23 мая он торжественно объявил, что брак между Генрихом и Екатериной недействителен, а брак между Генрихом и Анной является законным. Семь дней спустя, в воскресенье, Анна была коронована и стала королевой, и рабочие начали сбивать гербы Екатерины со стен королевских дворцов и даже с королевской баржи.

Глава третья. Недолгое царствование королевы Анны, 1533-1536

Генрих приложил все усилия, чтобы превратить коронацию Анны в радостное событие, но это была трудная задача. Хотя брак, совершенный в мае 1533 года, казался большой политической победой (и это действительно была победа), от него остался горький привкус. Некоторые из ближайших друзей короля воспротивились его желаниям и приняли свершившийся факт с большой неохотой, в особенности его деверь, Чарлз Брэндон. Это было одной из причин того, что все они так усердно отдавали новой королеве почести в течение четырех дней с 29 мая по 1 июня, пока длились празднества. Какие бы обиды против короля ни затаили простые граждане или пэры, в это время они не обнаруживались. Церемония в самом деле оказалась шедевром зрелищной политики. Внешняя парадность, огромная вереница пэров и высшей знати, тысячи лондонцев, выстроившихся вдоль дорог, даже срочно опубликованный отчет о празднествах, озаглавленный «Благородная торжественная коронация королевы Анны»