Генрих V - [63]

.

Английские предложения были умело сформулированы. Генрих был тверд; он также дал понять, что у него гораздо больше прав на трон Франции, чем у молодого герцога Филиппа. В то же время он был сочувствующим и позитивным: обоих устроило бы ослабить престиж дофина, и чтобы было видно, что они делают это во имя мести, а не личных амбиций. Генрих также предложил Филиппу материальное вознаграждение во Франции, что, очевидно, должно было стать призывом к его помощи. В связи с этим первое заявление Филиппа, возможно, стало разочарованием для Генриха. Вероятно, под влиянием сторонников его покойного отца в Париже, и явно надеясь выиграть время, его главной заботой, похоже, была защита столицы с помощью перемирий, которые Генрих не хотел ему давать. Поэтому Филипп приказал своим послам быть готовыми пойти на небольшие территориальные уступки, если они сочтут их необходимыми; но в главном вопросе — о троне Франции — они должны были отклонить любое предложение Англии и предложить вместо этого союз. Что под этим подразумевалось, Генриху предстояло объяснить в частном порядке. Пример убийства в Монтеро был ужасным, и если бы ему последовали в других местах, это означало бы, что ни один человек, наделенный властью, не был бы защищен от нападения. Затем Генриха должны были спросить, присоединится ли он к мести за убийство отца герцога Бургундии, начав войну с дофином. Тем временем герцог Филипп надеялся на хорошие отношения на море между Англией и его владениями в Нидерландах[434].

Генрих был достаточно опытен, чтобы понять, что, хотя он мог бы пожелать более позитивного ответа от нового герцога, данный ему ответ был лучшим из того, что можно было ожидать в данных обстоятельствах. Он не захлопнул дверь перед носом Генриха, а выразил желание пойти ему навстречу: вряд ли Генрих ожидал, что Филипп сможет удовлетворить все его требования в своем первом официальном письме к нему. Генрих должен был знать, что молодой принц, особенно тот, кто только что занял свое положение, будет прислушиваться к советам, которые в данных обстоятельствах вряд ли будут единодушными. Он также должен был знать, насколько большую угрозу он и его армия представляли для парижан, хотя, вероятно, он не знал о посольстве, отправленном из Парижа 22 октября, чтобы сообщить герцогу Бургундскому об ухудшающемся положении столицы. Это был призыв спасти город. Нехватка провизии, в значительной степени ставшая результатом английского контроля над Сеной почти до самого Парижа, должна была быть исправлена. Осень 1419 года была очень трудным временем для столицы. Цены были высокими, деньги мало что значили; погода стояла сырая и очень холодная. Дрова для отопления было трудно найти, поэтому необходимо было принять меры по контролю за их продажей[435]. Свидетельства ясно показывают, что в эти месяцы Париж находился в состоянии кризиса. Народ, который хотел жить в мире, мог добиться этого мира, впустив врага, и с бургундским владычеством, таким образом, было бы покончено. В то же время Бургундия могла спасти Париж, но помощь должна была прийти скоро и быть значительной. Если герцог не придет быстро и лично, Париж может быть потерян для него. Его призывали заключить соглашение с англичанами, как того желали бы совет короля и парижане[436].

Париж описывая свое бедственное положение, искал пути его исправления и сообщал герцогу Бургундскому, что если он не предпримет никаких действий, его жители могут изменить ему. Давление оказывалось и с английской стороны. На встрече между представителями Генриха, прибывшими из Парижа, и герцогскими посланниками, состоявшейся в Манте в конце октября, Генрих повторил предложения, которые он выдвинул месяцем ранее для выхода из сложившейся тупиковой ситуации. При этом были подчеркнуты еще два фактора. Король хотел, чтобы было понятно, что он не будет поддерживать герцога Бургундии, если у того будут претензии на корону, и даже пойдет на заключение договора с дофинистами или другими, чтобы помешать ему реализовать эти претензии. Генрих начал демонстрировать свое нетерпение публично[437].

Давление на герцога Филиппа и его совет быстро усиливалось. Мы не можем быть уверены, но вполне вероятно, что бургундское посольство, отправленное в Мант, вернулось в Аррас к тому времени, когда в конце октября состоялось заседание, созванное для решения этих вопросов. Тень Генриха висела над всем ходом заседания: если ничего не будет решено, то он будет действовать, возможно, заключив союз с дофинистами. И Генрих, и его послы ясно дали понять, что либо путем согласия, либо с помощью силы он получит для себя корону Франции. Хотя он надеялся избежать второго средства, он был готов прибегнуть к нему. Было ясно дано понять, что в будущем он не пойдет ни на какие уступки[438].

Герцогский совет выслушал аргументы обеих сторон. Было бы неправильно поддаться моральному давлению короля Англии, что стало бы поводом для вечных упреков. Как и подобает первому пэру королевства, герцог должен защищать корону Франции силой, если потребуется, или рисковать понести наказание за такую нелояльность. Никто не мог считать защиту своего государя необязательной: тот, кто откажется это сделать, может нажить себе врагов внутри королевства, а, как всем было известно, герцогу не нужно иметь больше врагов, чем у него уже есть. Однако невмешательство имело бы то преимущество, что позволило бы избежать разрушений, смертей и лишений, которые последовали бы за войной с англичанами. Кроме того, мир означал бы сохранение единства королевства. С другой стороны, если бы в мире было отказано, то это также означало бы отказ от возможности заключения брака между одной из сестер герцога и братом короля Англии. Кроме того, некоторые города, уже находившиеся под английским контролем, будут безвозвратно потеряны: герцог должен последовать их примеру или рискует потерять все сам. Следует также помнить, что если бы герцог стремился получить корону Франции, ему противостоял бы Генрих V, который мог бы обеспечить ее не дофину, а члену Орлеанского или Анжуйского дома. Как бы то ни было, король Англии не просил денег у Франции, чтобы жениться на Екатерине, и будущее короля Франции и его королевы было обеспечено. Если бы Генрих был вынужден взять корону силой, король и королева Франции были бы смещены, а многие дворяне убиты. Из лояльности к королевской чете герцог должен был принять английские предложения. Если бы дофин стал королем, герцог Филипп получил бы на троне своего смертельного врага, и с ним пришлось бы воевать. Лучше было принять то, что предлагал английский король.