Генрих V - [41]
По строгому приказу короля ночь была проведена в полной тишине в садах, полях и амбарах соседней деревни Мезонсель[288]. Англичане вели себя так тихо, что французы не были уверены, что они разбили лагерь а не ускользнули от них. Генрих хотел, чтобы его люди выспались, ведь за семнадцать дней они прошли около 250 миль и имели всего один день отдыха. Однако дождь, прошедший ночью, наверняка причинил англичанам сильный дискомфорт. В отличие от них французы, чей лагерь находился неподалеку, веселились, уверенные в победе на следующий день. Хотя эта сцена описана таким образом, чтобы передать моральный смысл происходящего (маленькая армия, с обстоятельствами сложившимися против нее, одерживает победу над большой армией, слишком уверенной в себе), нельзя сомневаться, что французы оправданно надеялись, что на следующий день они одержат победу над англичанами.
Очень рано на следующий день, в пятницу, 25 октября, король, полностью вооруженный, за исключением шлема, отслужил три мессы. Затем, надев великолепный бацинет, на котором была закреплена золотая корона (чтобы его можно было узнать издалека?), он сел на маленького серого коня и, отдав приказ охранять обоз, приказал армии строиться в поле. Это был открытый участок земли, недавно вспаханный и засеянный, около 1.000 ярдов в длину и 800–900 ярдов в ширину, ограниченный слева (как видели англичане из деревни Мезонсель) лесом, в котором находилась деревня Азенкур, а справа — еще одним лесом, окружавшим деревню Трамекур, причем поле было более узким в той части, которую занимали англичане, чем там, где располагалась французская армия. Стремясь предотвратить нападения на свои тылы, Генрих должен был расположить свои войска таким образом, чтобы они, насколько это возможно, растянулись по всей ширине открытой местности между лесами: неизбежно, имея в своем распоряжении всего около 6.000 человек (около 1.000 латников и около 5.000 лучников, годных для битвы), линия латников (в отличие от французской) должна была быть очень тонкой. Это было сделано путем выстраивания армии в непрерывную боевую линию по полю, сам король (окруженный знаменами Троицы, Богородицы, Святого Георгия, Святого Эдуарда и, наконец, своим собственным) занимал центр поля, Эдуард, герцог Йоркский, командовал авангардом (почетной позицией) справа от него, тыл (слева от короля) находился под командованием Томаса, лорда Камойса[289]. Хотя возможно, что между этими тремя частями были группы, или клинья, лучников, очевидно, что большинство из них располагались на флангах.
Трудно точно описать численность французов. Призыв к оружию, по-видимому, вызвал очень значительную и положительную реакцию, так что нет никаких сомнений в том, что армия, собранная под знаменем коннетабля, командовавшего в этот раз вместо отсутствующего монарха, была большой, вероятно, в три или четыре раза больше той, которой командовал Генрих, и составляла, возможно, 20.000 человек или более. Помимо огромных размеров, от английской армии ее отличал совершенно иной состав. В ней тоже были лучники и арбалетчики, но в таком малом количестве, что они не повлияли на ход сражения, и несколько единиц малой артиллерии, которой у англичан, вероятно, не было вовсе. С другой стороны, у французов было очень много латников, одетых в тяжелые стальные доспехи, которые спускались ниже колен, их ноги и руки были хорошо защищены, как и голова и плечи[290]. Эта армия, которая, как можно легко понять, вселяла страх и отчаяние в умы большинства англичан, видевших ее, была составлена из трех больших "баталий", отражавших не только военную мощь гораздо более крупного королевства, но и отношение к войне, представлявшее коллективную ответственность дворянства за защиту общественного блага и желание людей этого класса завоевать славу в бою.
Французская армия была в значительной степени конной. Из трех "баталий", стоявших одна за другой, только третья включала кавалерию, хотя на обоих флангах были конные отряды, задача которых заключалась в том, чтобы обрушиться на английских лучников. Если англичане были разбросаны по полю, то две "баталии" пеших воинов должны были сойтись вместе, предположительно, чтобы заставить английскую линию рухнуть под таким численным перевесом. В центре и впереди были сосредоточены представители высшей знати и должностные лица королевства; позади них, также в пешем строю, находились другие французские "баталии". Именно на этом этапе группа из восемнадцати французских воинов, сражавшихся под знаменем сеньора Круа, планировала напасть на Генриха, который, как мы уже отмечали, не боялся привлекать к себе внимание с помощью знамен и ношения короны. Вполне вероятно, что Генрих, обладая рыцарским чувством и понимая мысли своих противников, сознательно действовал таким образом, чтобы привлечь врага к себе, понимая, что жизненно важная работа его лучников на флангах будет облегчена, если это удастся сделать. Возможно, он действительно предлагал себя в качестве "приманки" для врага. Жан Ле Февр и Жан де Ваврен, на свидетельства которых мы вынуждены во многом полагаться, сообщают нам, что группа из восемнадцати знатных французских "джентльменов", возглавляемая сеньором Круа, поклялась, что когда две армии встретятся, они будут стремиться сбить корону с головы Генриха или погибнут при этой попытке. Один из них подобрался достаточно близко к королю, чтобы нанести сильный удар по его бацинету, пробив в нем дыру и отломив часть короны, после чего, как и другие члены его группы, погиб в битве. Тем не менее, этот поступок произвел большое впечатление на тех, кто был его свидетелем: говорили, что если бы все французы сражались таким же образом, исход был бы совсем другим
